Давид и Мартин молча наблюдали за медленно плывущими потечению телами. В руках купальщиков мелькали фляги и бутыли.

– Развлекаемся всячески… – сказал Давид. – Я был нанескольких мирах, Мартин. Я повидал достаточно странного, чтобы напавший надевушку кханнан не показался мне загадкой. Даже если этот кханнан ниоткуда.

Мартин внимательно посмотрел на Давида.

– Я помню, как ожил спутник планеты Галел, – сказал Давид. –Он сбросил каменную кору и заблестел в лучах голубого солнца – будто ёлочнаяигрушка, подвешенная в зелёном небе. По белой поверхности шли чёрные и красныеразводы, потом появился луч… поток света, идущий мимо Галела, но такой мощный,что он был виден даже в пустоте, – столб белого света диаметром в тысячукилометров. Кричали аборигены, в их легендах говорилось, что луна – это яйцодракона, который однажды проснётся и испепелит весь мир. Ключники выбежали изСтанции и стояли, глядя в небо. А спутник поплыл, меняя орбиту… лишь осколкикаменной скорлупы колыхались в небе. Под ногами затряслась земля, проснулсястарый вулкан на горизонте – и выбросил столб красного огня до самых небес. Яне преувеличиваю… до самых небес. Прямо в убегающую луну! Ключники вернулись наСтанцию. А я стоял и смотрел на небо… мне казалось, что и впрямь наступил конецсвета. Потом я понял, что спутник разворачивается, и фотонный луч ударит попланете. Высоко-высоко, в стратосфере, горел разрежённый воздух… будто полнебазалили малиновым.

Давид засмеялся и с лёгким смущением признался:

– Красиво было, не поверите, Мартин! Очень красиво!

– Я верю.

– А потом всё исчезло, – сказал Давид. – За миг до того, какдревний фотонный звездолёт успел развернуть зеркало на планету. Исчез спутник,исчез вулкан, будто вырванный из горной гряды. Земля тряслась ещё несколькочасов, но ключники ухитрились остановить катаклизм.

– Я слышал, что они создали центр массы вместо уничтоженногокорабля, – сказал Мартин. – Запустили на орбиту спутника крошечную чёрную дыру.

– А что именно там произошло, выяснили?

Мартин покачал головой.

– Не думаю, что это был корабль Древних, слишком простыетехнологии… да я вообще в древние расы не верю… – Давид бросил окурок в воду, иего мгновенно сглотнула губастая толстобокая рыбина. – Ключники опередили всех…они и есть единственные Древние. Видимо, когда ключники пришли на Галел,местная цивилизация была весьма развита… имела базы на спутнике. Ключники это проглядели.Почему-то. Жители планеты одичали и привыкли к дарованным чудесам. Когда-нибудьэто ждёт и нас. А те, кто жил на спутнике, не сдавались. Выгрызли спутникизнутри, создали исполинский корабль с фотонным движком… пытались убежать,возродить свою цивилизацию у иной звезды…

– Как же тогда вулкан, который стрелял по кораблю?

– Защитные системы ключников.

– Не их стиль, – покачал головой Мартин. – Они предпочитаюттихое исчезновение. Впрочем, версия не хуже любой другой.

Давид кивнул:

– Да, конечно… Но я с тех пор стал выбирать планеты без лун.

Они посмеялись, как и положено уважающим друг друга людямпосле такой истории.

– Я всё-таки пойду, – сказал Мартин и встал. – Не станудожидаться вашего друга. У вас есть почта на Землю?

– Да. – Давид вскочил, нырнул в палатку и через миг вернулсяс увесистым пакетом. – Тут письма, дискеты… медальоны погибших… и несколькообразцов для университета… ничего? Меньше трёх килограммов…

В его голосе появились лёгкие просящие нотки.

– Давайте, – согласился Мартин.

Они пожали друг другу руки, и Мартин пошёл к Станции. Наверанде никого не было, но Мартин шёл уверенно, по-деловому, как человек,которому назначено определённое время.

И ключник появился. Вышел, притворив за собой деревяннуюдверь, уселся в кресло, принялся раскуривать трубку. На нём был густой махровыйхалат, ключник то ли замёрз, то ли вскочил с постели.

Мартин остановился перед ступеньками.

Ключник пыхтел, посасывал трубку, снова и снова щёлкалзажигалкой. Наконец трубка задымила ровно, и ключник удовлетворённо откинулся вкресле. Посмотрел на Мартина – то ли с доброжелательной иронией, то ли с лёгкимраздражением.

– Здравствуй, ключник, – сказал Мартин.

– Здравствуй, путник, – кивнул ключник. – Входи и отдохни.

Мартин поднялся, сел напротив ключника. Помолчал, потомсказал:

– Я хотел бы рассказать тебе историю.

– Здесь грустно и одиноко, путник, – сказал ключник. –Поговори со мной, путник.

Мартин закрыл глаза. Он не знал, о чём сейчас будетговорить. Лучшими историями всегда были те, которые он сам не знал до конца.Мартин понимал лишь одно – сейчас он станет говорить о…

– Рождаясь, человек несёт в себе мир, – сказал Мартин. –Весь мир, всю Вселенную. Он сам и является мирозданием. А всё, что вокруг, –лишь кирпичики, из которых сложится явь. Материнское молоко, питающее тело,воздух, колеблющий барабанные перепонки, смутные картины, что рисуют насетчатке глаз фотоны, проникающий в кровь живительный кислород – всё обретаетреальность, только становясь частью человека. Но человек не может брать, ничегоне отдавая взамен. Фекалиями и слезами, углекислым газом и потом, плачем исоплями человек отмечает свои первые шаги в несуществующей Вселенной. Живоехнычущее мироздание ползёт сквозь иллюзорный мир, превращая его в мир реальный.

Ключник молчал, посасывал трубочку. Мартин перевёл дыхание.

– И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя,потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт – и начинаетотдавать всё больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов ипожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слёз, построенного иразрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человексочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее ивсё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создастВселенную до конца – отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца.Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего,кроме себя.

Ключник отложил трубку.

Мартин ждал.

– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи воВрата и продолжай свой путь.

Мартин кивнул ключнику и поднялся.

– Можно считать, что каждый – Вселенная, – сказал ему вспину ключник. – Можно считать, что каждый – лишь буква в краткой историиВселенной. Это не слишком многое меняет, Мартин. Становимся ли мы после смертимирозданием, или всего лишь буквой на обелиске – что это значит для мёртвого?