— Просто прислушайся. Вспомни свое детство. Уверен, ты была чудесным ребенком, тонким и чувствительным. Тебя не понимали и старались подогнать под норму. Но ты все равно прорывалась к свету, в творчестве, любви, суждениях… ты и сейчас это делаешь. Вспомни.

В голове совершенно не к месту всплыла картина: я, примерно, шестилетняя, стою в гостиной в пижаме и белых пушистых носочках. Жду Санта-Клауса под елкой. Елка у нас большая — на Лотусе любят Рождество, это самое прибыльное время для торговцев сладостями и прочими деликатесами. Входит мама́, причитает, что я куда-то делась. Она кричит:

— Боже мой, Элен, я знаю, что ты где-то там, мой наивный ребенок! Послушай, что я тебе скажу. Санта-Клаусы уже давно покинули Кластер с Чужими! Никто сейчас никому ничего задарма не приносит! Выходи и идем ужинать! Приехал дядя Морис!

А я жду. И засыпаю прямо там, под деревом. В том году у нас с сестрой были очень практичные подарки: носки, свитера. Но проснувшись, я увидела рядом с собой коробочку с марципановыми конфетами, очень дорогими. Я ела их все праздники — растягивала удовольствие. Пыталась накормить Жаклин, но та морщилась и говорила, что разлюбила марципан. Годы спустя выяснилось, что сестра откладывала деньги из школьных ланчей и накопила на коробку «Особой радости…». Если останусь жива, вышлю Жаклин огромную коробку с марципаном, она его тоже обожает, несмотря на то, что с момента обретения нашей семьей богатства, мы владеем контрольным пакетом акции почти всех конфетных фабрик на Лотусе.

На глазах почему-то выступили слезы. Я в космосе. Стою и обнимаюсь с парнем, которого знаю всего неделю с небольшим. И, возможно, скоро умру. Я потянулась к Эрику и впилась губами в его губы. Восхитительно! Я верю в чудо!

Толчок, легкое головокружение, тошнота. В панели торс-полей скачок ощущался гораздо сильнее, даже мне поплохело. В тишине послышался негромкий голосок Амиры, кажется, она молилась на суахили.

— Сработало, — тихо сказал Эрик, глядя мне в глаза.

— Мы прыгнули?

— Да. Надеюсь, подальше от Монтэба.

— Мы не умрем?

— Когда-нибудь непременно. Но не сейчас. Я люблю тебя. Выходи за меня, Елена.

— Дурачок, — встрепенулась я. — И манипулятор. Что это было? Зачем ты меня… спровоцировал на эмоции?

— Объясню позже. Мое предложение в силе.

— Эй, влюбленные пташки, — сказал Дерек. — Мы в системе Кленовый Лист. Ближайшая обитаемая планета в семи прыжках. Нужно отправить сообщение и ждать.

— Твою ж! — с чувством пробормотал капитан Делакорт.

Я оглянулась на капитана и владельца корабля. На лицо Даака возвращалось самодовольное выражение.

— Делакорт, вы знали об этом? О том, что стоит подсобрать побольше вибрантов, и корабль вырвется из ловушки?

— Нет, сэр. Этот способ прорыва до сих пор был мне незнаком. Сэр, я думаю, нам невероятно повезло, что…

Даак перевел тяжелый взгляд на близнецов:

— А мне сдается, тут заговор. Цель? Молчите? Так. Я инициирую расследование. Кто-то должен ответить за гибель «Сигмы». Почему там не знали о таком способе?

— Но, сэр, о нем никто не знал, — четко выговорил Дерек. — Это пока непроверенный метод и…

— Делакорт… и вы… все вы… не покидайте корабль до прихода сотрудников Отдела КБ, думаю, это их сфера деятельности.

Гиэ Даак вышел.

— Он вызвал кибер-безопасников, — выдавил Эрик. — Вот же…!

— Ребята, — тихо проговорил Делакорт, — сначала сюда прибудут спасатели. Даак не слышал ваши имена. Просто затеряйтесь в толпе. И прихватите моего вибранта. Ей тоже может достаться.

Елена

Условно-живая сотрудница спасательной службы проверила у меня пульс и реакцию зрачков.

— С вами все в порядке, мэм?

— Все отлично.

— Наблюдается ли…

В арсенале циклона имелся целый опросник (я слышала, как до нас она скрупулезно донимала остальных пассажиров «Ураноса»), должный выявить симптомы постстрессового состояния.

— У меня все в порядке, — перебила я киборга.

У той в глазах было написано «все так говорят, а потом у нас на платформе продуктов не хватает — при стрессе вы, люди, как не в себя жрете». Ну или что-то в этом роде. Наверное, у меня все-таки была «отдача» — уж больно остро ощущалось все происходящее. Над правым плечом циклона висел виртуальный экран. Там появилось мое усталое лицо. Я так плохо выгляжу?

— Ваше имя? — любезно осведомилась сотрудница. — Вы можете предоставить свой чип для сканирования или назваться в устной форме. Из-за сбоя расписания и продажи неименных билетов в момент вылета «Сигмы» и «Ураноса» зафиксированы неточности в списке пассажиров. Возможно, у вас есть информация о других пассажирах планетолетов? Будем очень признательны, если вы поделитесь данными.

Я вновь посмотрела киборгу в глаза. Медленно произнесла:

— Меня зовут Элейн Краун. Вот мой чип.

И протянула руку. Прибор условно-живой сотрудницы пискнул. Момент «икс». Сейчас проверим, насколько правдоподобна «легенда» группы «Лилия». Глаза циклона подернулись синей дымкой, сотрудница сканировала базу данных Глобулара. И… выдох — на экране появилось мое имя рядом с приветливо-зеленым значком дополнительной информации.

— Замечательно, — губы киборга растянулись в улыбке. — Ваши данные внесены в список выживших. Мы очень рады. Благодарим за сотрудничество. Однако…

— Что? — по спине скользнула капля пота.

— На ваше имя зарегистрировано два киборга модели эн-тридцать.

— Они в багажном отделении.

— Как только восстановите с ними связь, мэм, сообщите в службу учета. Вот номер.

— Непременно.

Искушение было очень велико. Стоит сказать, что на борту погибшей «Сигмы» летела Елена Гольдберг, купившая неименной билет, — и моя старая жизнь закончится. Навсегда, если пожелаю. Я ведь этого хотела: кануть в лета и воскреснуть под другим именем. Я представила лица мамы, отца, сестры.

Нет, я буду звонить домой. Я стану звонить сестре каждую неделю. И маме. Буду выслушивать ее упреки и пожелания. Не знаю, как, но создам целое представление: подставлю нужный фон, изображающий закулисье шоу «Свободный мужчина», привлеку Фиби в качестве другой «конкурсантки» — пусть все пока думают, что я из кожи вон лезу, чтобы стать избранницей одного из женихов.

Момент в панели торс-управления на «Ураносе» изменил меня. Я поняла, как хрупка жизнь, и все свои желания тоже осознала. Не нужно причинять боль тем, кто меня любят. Да, мы с родителями говорим на разных языках. Что ж, пойду на хитрость, Гольдберги ведь любят хитрить. Если у меня не получается пока отделиться от Семьи легальным способом, я сделаю это по-своему. Мне просто нужно время — набраться сил и объявить личную войну за независимость. Я почти поняла, чего хочу.