— Тогда её аура разрушилась? — голос Мариэтты чуть сел.

— Да. Всё пришлось замять. Вмешался отец — он очень рьяно охранял мои особенности. Может, даже строже меня самого. Тогда мне и стало известно, что Оли предпочла принца. Они даже ещё были вместе после того, как всё случилось, а потом Лоррен погиб. Но это не отменяет того, что я разрушил ауру Оли. Не смог сдержаться, — Ренельд помолчал, прислушиваясь к тому, как вдовушка сердито дышит.

— И сегодня не смогли.

— Это больше не повторится. Оли больше не удастся надавить на воспоминания, что нас связывали. Возможно, для неё это только самообман. В худшем случае — желание не допустить наш с вами союз.

— Вы что же, хотите её обвинить? — Мариэтта хлопнула ладонью по подлокотнику.

— У меня такая работа. Искать виновных. Если вы забыли!

— На себя в зеркало не пытались смотреть? — слегка вспылила вдовушка.

— А я не отрицаю своей вины и попустительства. Поверьте, на наш с вами договор это никак не повлияет!

— Раз так! Раз договор... — графиня пару раз гневно вдохнула и выдохнула. — Надеюсь, впредь своих любовниц вы будете прятать лучше…

— Каких любовниц? — на миг Ренельд даже растерялся.

“Каких любовниц? — взбодрился Лабьет. — Все любовницы будут лично мной спущены с лестницы!”

— Тех, что у вас обязательно будут, если мы всё же заключим этот… союз. Знаете, в таком случае мне не хотелось бы выглядеть дурой с вот такими рогами, — вдовушка показала взмахом рук.

— Давайте вопрос наличия у меня любовниц или у вас — любовников - мы обсудим после? — едва удалось удержаться от лишней резкости.

— Это я с вами вообще не собираюсь обсуждать! Мне достаточно того, что я уже знаю.

Проклятье Первородных! Да как с ней вообще разговаривать?! Проще поступить по методу Лабьета — дать ей хорошего шлепка по мягкому месту.

Ренельд даже встал с кресла. А раз встал, нужно что-то делать.

— Что ж, раз вы всё знаете… — он достал из-за пазухи треклятую коробочку, которая едва не промяла ему грудь за это время. — Вы станете моей женой?

Остановился перед Мариэттой и поднял резную крышечку.

Мариэтта

Гнев Первородных, он даже кольцо принёс! Месье я-глыба-льда дознаватель — и кольцо.

Замечательное такое — и не поспоришь. С драгоценными камнями вообще сложно спорить. Особенно с их непререкаемым обаянием. Я смотрела на этот потрясающе красивый перстень, и у меня в голове что-то медленно щёлкало. Наверное, счётчик суммы, которую выложил Ренельд де Ламьер за эту демонстрацию своей подавляющей милости.

Нет, в наличии вкуса и проницательности герцогу не откажешь — если бы я сама заказывала для себя кольцо, оно было бы примерно таким же. Знал, на что давить, гад такой! Самоуверенный, грубый деспот! Ещё и стоит так близко, что хочется перелезть через спинку кресла и постыдно сбежать подальше… Нет, не от него, а от собственных желаний, что постепенно перекрывали даже гнев от его слов. От леденящего расчёта в каждом из них.

Но я наконец медленно вздохнула, стараясь сохранить невозмутимость, а затем подняла взгляд на замершего надо мной в ожидании герцога.

— Я так полагаю, что вы спросили для вида. И мне всё равно придётся его принять? — спросила вполне ровно.

Ренельд приподнял брови, словно вообще не такого ответа ожидал.

— А вам не нравится? Я могу заказать другое. По вашему эскизу и каждому пожеланию, что вы выскажете.

Нет, он что, серьёзно?! И, главное, каким же спокойным тоном это сказал — как будто обсудил фасон жилета под фрак в мастерской. Надо бы у него поучиться самообладанию. Но вот истинные чувства герцога вполне можно было считать по тому, как его глаза потемнели до черноты малахитового узора.

— Мне всё равно. Если у меня нет выбора, то и это сгодится.

Я встала и накрыла ладонью руку Ренельда, в которой он держал коробочку. Сжала её, захлопывая крышку — и у герцога дёрнулся глаз, когда та прищемила ему палец. А пружинка в ней на совесть! Просто чудесно!

— И что же? Вы даже не скажете “да”, как это положено женщинам, которые получают предложение о замужестве? — процедил он, высвобождаясь из маленького капкана и оставляя кольцо в моей руке. Кожу так и прострелило тёплым покалыванием от скользящего соприкосновения с его — горячей и чуть шероховатой.

— Пусть те девушки, что получают предложения о замужестве по всем канонам и со всем на то желанием, отвечают “да”. Плачут от счастья и бросаются на шеи избранникам.

— Могли бы и броситься… для разнообразия, — с мрачной ухмылкой заметил его светлость. — Вам так или иначе придётся на людях изображать счастливую невесту. Вы же не хотите, чтобы все в первый же день догадались о том, что на самом деле представляет из себя наш с вами брак?

— А вы готовы изображать счастливого жениха? — Я покрутила коробочку в пальцах.

— Думаю, я могу пойти на такую жертву, — Ренельд проследил за моим движением. — А кольцо всё же рекомендую вам надеть сразу. Можете сделать это сами.

Лабьет, что стоял рядом, осторожно виляя хвостом и явственно прислушиваясь к нашему разговору, громко страдающе вздохнул. Хотя после того, как он прочитал заметку в газете, я уже ничему не удивлюсь. Даже если он вышивает гладью и печёт кексы.

Я, не сводя взгляда с его хмурой светлости, достала кольцо из коробочки и протянула ему. Ренельд приподнял бровь.

— Да ну? — прищурился недоверчиво.

Лабьет толкнул его в бедро лбом так, что он даже слегка покачнулся. Но сохранил невозмутимый вид, явно послав напарнику безмолвное ругательство.

— Не укушу, не бойтесь, — добавила я.

С той же ехидной ухмылкой на безупречном лице герцог уверенно подхватил мою руку и надел кольцо на палец так ловко, словно проделывал такое уже не в первый раз. И будто этого было мало — вдруг склонился и коснулся тыльной стороны моей ладони губами. От мурашек, что пробежали по коже, волоски на предплечье тут же предательски приподнялись.

— Вам идёт, — шепнул он так проникновенно, что я страдальчески подняла глаза к небу.

А кого винить? Сама согласилась на эту пытку! Сердце колотилось в груди, слегка стеснённой жёстким корсетом, и, кажется, распевало какую-то глупую песню. Хоть разум, обидчиво нахохлившись, продолжал твердить, что это всё формальность и мне пора к заклятийнику. Вот прямо завтра нужно поискать другого!

Когда его светлость наконец отпустил меня, мы замерли друг напротив друга в некоторой неловкости. Я невольно опустила взгляд на его небрежно — слишком небрежно! — повязанный платок. И на небольшую прореху по шву фрака — на плече.

— Так что же с вами всё-таки случилось? Вы так торопились сюда, что на полном ходу выпали из кареты?

Я подхватила концы платка и принялась за весьма сложный, но красивый узел. За время замужества научилась — Эдгару было приятно такое внимание.