Алекс, подменявший Реджину, увидел ее и спросил:

— Готова принять пост?

— Нет, — пробормотала Реджина. — Мне нужно еще немного времени.

Она с трудом выдавила из себя отмазку, мысли в голове скакали. Должно быть, так себя чувствует человек на наркотиках.

Обойдя Алекса, Реджина забрала из-под стола пакет.

Реджина прикрыла за собой дверь в зал совета. Себастьян подошел, чтобы запереть ее на замок, и походя задел Реджину плечом. Она вручила ему пакет.

— Мне-то он зачем? — спросил Себастьян. — Переодевайся.

Поставив пакет на стол, Реджина достала из него коробку «Prada». Разулась и быстренько влезла в новые туфли на шпильках.

— Ну вот, — сказала она, оборачиваясь к Себастьяну.

— Так-то лучше, — заметил он. — Теперь белье.

Что, прямо здесь и сейчас?!

— Я не… не могу я так.

Подойдя к Реджине, Себастьян указательным и средним пальцами приподнял ее подбородок, посмотрел в глаза. Сейчас поцелует… Еще ничего в жизни Реджина не желала так страстно.

— По-моему, ты невероятно красива. И хорошо, что сама ты этого не сознаешь, потому мне не терпится показать тебе твою же красоту, насладиться ею. Я пытался быть с тобой как можно откровеннее, хотел — в меру способностей — дать понять, чего добиваюсь, к чему неравнодушен. Теперь вижу: я слишком тороплю события, вот ты и сопротивляешься.

Он улыбнулся, да так очаровательно, что Реджина испугалась, как бы сердце не лопнуло.

— Я не то чтобы сопротивляюсь, — медленно проговорила она, не уверенная даже, что правильно понимает Себастьяна. — Просто я сейчас на работе.

— И только-то? — подумав, выдал Себастьян.

Реджина кивнула. На самом деле сдерживало ее много вещей, обдумать — здесь и сейчас — хотелось бы другое. Впрочем, если работа как предлог спасет ее от игр Себастьяна, тогда ладно.

Себастьян нежно притянул Реджину к себе за руку и взглянул ей в глаза так пристально, что девушка, не выдержав, отвернулась. Сердце в груди грохотало. И вдруг Себастьян поцеловал ей руку. Реджина в недоумении уставилась на него, а он развернулся и вышел из комнаты.

* * *

Вот уже пять минут Реджина невидящим взором смотрела на одно и то же предложение.

Сложив наконец книгу домиком у себя на груди, она растянулась на кровати.

В окно барабанил дождь, летний ливень, после которого воздух наполняется запахом мокрого асфальта. Реджина отдернула шторку и взглянула, как падающая с неба вода выводит на стекле причудливые узоры.

Похоже, сегодня Реджина совершила большую ошибку, перетрусила. Свое жалкое, унылое существование она заслужила. А ведь всего несколько месяцев назад она так гордилась замкнутой жизнью, не допуская и мысли о том, чтобы добавить в нее хотя бы щепотку легкомыслия.

В Филадельфии такой путь не казался ей страшным: Реджина прилежно училась, подрабатывала где придется, копила деньги. Встречалась с парнями, но при этом не позволяла себе увлекаться. У нее все было под контролем. С переездом в Нью-Йорк стало ясно: пытаясь управлять собственной жизнью, она этой жизнью и не жила. Сегодня, например, упустила шанс быть с самым невероятным мужчиной, которого когда-либо встречала… и, похоже, никогда уже не встретит.

Даже мать не обвинишь — ее рядом нет. Виновата во всем сама Реджина.

— Хочешь, посмотрим фильм по требованию? — крикнула из гостиной Карли. Все еще не оправившись от разрыва с Робом, она неожиданно сделалась домоседкой.

— Конечно, — ответила Реджина. Все равно чтение не идет.

Выскочив из кровати, она отложила книжку на ночной столик и направилась в гостиную.

Карли — в «униформе» из черных гамаш и майки на лямках — сидела, поджав ноги, на диване и сосредоточенно, при помощи пульта, перебирала список доступных на сервере фильмов.

— Можно вопрос? — спросила Реджина.

— Валяй, — равнодушно ответила Карли.

— Помнишь, ты намекала, типа с Робом так вышло из-за одного твоего решения… или поступка?

Карли пожала плечами.

— Я тогда в невминозе была. Роб не хочет серьезных отношений — его проблема. Это ж мы, бабы, всегда себя виним, а на самом деле виноваты мужики.

— Ладно, проехали. — Скорее всего это Роб счел, что Карли не желает серьезных отношений. Подумав так, Реджина, однако, сказала иначе: — Может, в чем-то и ты виновата?

Попробуешь исправить положение или махнешь рукой, типа не больно-то и хотелось?

— Что значит — не больно-то и хотелось? Если хочется — я просто беру. Ясно?

Реджина кивнула. Карли, может, и проиграла сражение на поле жизни, однако рассуждает сейчас вполне здраво. Она будто набралась мудрости. Подумать только, Иода-блондинка!

В дверь позвонили.

— Ждешь Дерека? — поинтересовалась Реджина.

Карли взглянула на нее так, будто Реджина спрашивает: не Санта-Клаус ли у порога?

— Я же говорю, Дерек — просто запасной аэродром. Нет Роба — на фиг мне тогда Дерек?

Вот это уже не логично. Все же Карли — не Иода.

Карли заставила себя подняться с дивана и нажала кнопку на панели домофона.

— Кто там?

— Себастьян Варне, — раздался из динамика искаженный статикой голос. — Мне бы Реджину.

Карли — выпучив глаза и с трудом сдерживая смех — обернулась к соседке. Одними губами она прошептала: «Фигассе!»

— Скажи, что я сейчас, — попросила Реджина. Сердце застучало с бешеной скоростью.

Не успела Карли передать ее ответ Себастьяну, как Реджина опрометью кинулась в спальню и закрыла за собой дверь.

Если Карли права, и то, чего хочется, надо просто брать, то вот он — шанс. Вторая — и, может быть, последняя — возможность.

Так, и куда же это белье запропастилось?

Бросив ключи на стеклянный столик, Себастьян принял у Реджины зонт. На улице хоть и льет как из ведра, Реджина нисколечко не промокла. Себастьян завел машину в гараж и прямо оттуда, на лифте, они поднялись к нему на верхний, чердачный, этаж, где размещалась огромная квартира — студия.

Окна во всю стену, вид на реку Гудзон, простор и размеры — поражало уже только это, но был еще интерьер: роскошное сочетание темного дерева и мрамора. Редкие предметы мебели изящными штрихами кисти мастера вписывались в обстановку. На белых стенах висели фотографии в черных рамках.

— У вас срочное дело, раз вы привезли меня сюда в самый разгар ливня? — спросила Реджина.

— Ты жаловалась, что работа тебе мешает. Все, теперь мы здесь, больше никаких оправданий. Я выпью бокал вина. Тебе налить?