что мы нашли труп Зимина. Победителей не судят. А в этот раз, если нас сцапают на том, что мы сорвали печати, запросто могут оштрафовать.

– Я уже позвонила Насте, она на работе. Лизхен согласна, но не раньше, чем через час-полтора, именно столько ей нужно, чтобы ликвидировать красные глаза и замазать пятна на зареванной физиономии.

– Все еще ревет? Валерка не объявлялся?

– Все гораздо хуже! Андрей скинул ей ссылку на страничку ее соперницы.

– Зачем?!

– Главное, не это, главное, зачем Лизхен на нее зашла.

– А она зашла?!

– В том-то и дело! Даже я таких глупостей себе не позволяла! А эта дура теперь ревет в четыре ручья, потому что девица и впрямь шикарная. У нее и «Бентли», и квартира роскошная, а с курортов она просто не вылезает.

– Что-то я сомневаюсь, чтобы такую фифу мог привлечь к себе наш Валерик. Чем он ее зацепил? Такие девушки ищут богатеньких, а Валера даже на состоятельного не тянет.

– Если мы не вернем мой паспорт, то мы с мамой тоже можем пойти по миру.

– Съезди одна.

Вероника в ответ обиделась, напомнила, что не совсем здорова, пришлось Фиме одеваться и вылезать из квартиры.

На улице снова был вечер. Оказалось, что она проспала целый день. Но зато в воздухе чувствовалась приятная морозная свежесть, отчего бы и не прогуляться с хорошей подругой. Вероника всегда питала к Фиме особо сильную привязанность, Лизхен с Настей частенько подтрунивали над недалекой и толстой Вероникой, что ее огорчало, а вот Фима никогда неприятных вещей подруге не говорила. Ум – он либо есть, либо его нет. И чтобы взять и сбросить лишний вес, нужно обладать силой воли, то есть быть кем-то другим, а не размазней Вероникой. Зато Вероника была добра, открыта и никогда не таила камня за пазухой.

Оказавшись возле «Квестляндии», подруги убедились, что двери и впрямь опечатаны. Причем на этот раз тут были сразу две печати. Видимо, на тот случай, если особенно ретивые личности снова припрутся и начнут что-то искать на месте преступления.

Но когда они попытались открыть дверь, то выяснились сразу две вещи. Двери по-прежнему были открыты, а печати были кем-то аккуратно отлеплены.

– Мне это не нравится. Я точно помню, вчера Слава их перед уходом очень основательно прилепил.

Фима произнесла эту фразу и вопросительно взглянула на Веронику. Но той было абсолютно все равно.

– Наплевать! Даже если кто-то туда и заходил. То что с того? Вряд ли они нашли мой паспорт. Он на дне того сундука.

– Почему ты в этом так уверена?

– Когда вы меня тащили, то сумка открылась. Паспорт и выпал!

– Если бы он оказался в сундуке, то полиция его обязательно бы нашла. Ты же помнишь, как тщательно они там все осматривали.

Но Вероника стояла на своем. Паспорт в сундуке, и точка! Она могла быть невероятно, прямо-таки по-ослиному тупо упряма, когда дело доходило до отстаивания своих интересов. И далеко не всегда это упрямство шло ей на пользу. Когда Вероника тупо добивалась своей цели, зачастую оказывалось, что цель эта ей либо не нужна, либо даже попросту вредна. Тогда Вероника задним числом каялась, просила у всех прощения и… наступала в следующий раз на те же грабли.

– Ну, идем! – поторопила она Фиму. – Быстренько заберем паспорт и деру!

Но быстренько не получилось. Нужно было добраться до самого сундука, а потом заглянуть в сундук. Но крышка в этот раз не хотела подниматься. Фима тянула и толкала изо всех сил, но у нее ничего не получалось. А Вероника вместо того, чтобы помочь, стояла рядом и причитала:

– Скорей! Умоляю!

– Тогда помогай!

– Не могу! У меня в этом месте мурашки по коже бегут. Я сейчас сознание потеряю!

– Вот ты клуша! – выругалась Фима.

– У меня здоровье слабое.

– Тогда хоть крышку придержи, она уже немного поддалась.

– Нет, как подойду, прямо мороз по телу! Леденею вся! Там же внутри покойник лежал. Не могу туда смотреть.

– Вот ты даешь! – разозлилась Фима. – Вчера только на нем валялась, а теперь смотреть боится.

Вероника побледнела:

– На ком я валялась?

Фима слишком поздно вспомнила об их зароке никогда не говорить Веронике о том, как ей довелось полежать рядом с покойничком.

Но как ни странно, Вероника в этот раз падать в обморок не стала. Вместо этого она покраснела от гнева и воскликнула:

– Как вы могли? Я вам доверяла! В обморок при вас падала. А вы меня подвели! Как вы вообще это допустили, чтобы я с незнакомым мертвым мужиком в одной койке очутилась!

Возмущение ее было так велико, что она с силой рванула крышку злополучного сундука, и она открылась. Внутри было пусто.

– Нету тут твоего паспорта! – воскликнула красная от напряжения и очень злая Фима. – Убедилась? Теперь можем уходить отсюда?

– Погоди еще минуточку. Поищу вокруг. Может, завалился куда-то. Ты меня тоже пойми, паспорт менять – это же такая морока.

– Конечно. А на месте преступления суетиться – это ничего, это в порядке вещей.

Но Вероника бродила вокруг сундука, нарезая один круг за другим, словно рассчитывая, что уж в этот-то раз она точно что-нибудь обнаружит.

– Пошли!

– Погоди, я еще вон там посмотрю.

И Вероника указала на внушительных размеров гильотину, стоящую в углу комнаты. Откуда она тут взялась, сказать было трудно, но в общую зловещую обстановку эта штуковина вписывалась просто идеально.

Фима машинально взглянула на нее и насторожилась. Странно, вроде бы вчера нож гильотины был задран вверх, а сегодня он лежит внизу, словно бы в их отсутствие страшное устройство сработало. Неужели организаторы жутких квестов никак не успокоятся и придумали новую забаву, чтобы пощекотать нервишки ни в чем не повинных посетителей? Вот и манекен уже приволокли. Лежит, руки в стороны, ноги подогнуты. Очень убедительная поза для мертвеца.

– О, они и голову ему успели от туловища отделить!

Вот только почему манекен одет в современную одежду? Они ведь находятся в викторианской Англии, и одежда на несчастном с отрубленной головой должна быть соответствующей той эпохе. А он выглядит так, словно сегодня вышел прогуляться из соседнего дома. Непорядок. И с чего бы организаторам квеста не заняться устранением этого очевидного несоответствия?

Фима шагнула чуть ближе, и в глаза ей бросились ярко-рыжие волосы, которые были видны на отрубленной голове. И вся чудовищная правда открылась перед ней в один-единственный миг ровно за секунду до того, как Вероника тоже шагнула к манекену.

– Стой! – крикнула ей Фима и не успела.

Вероника увидела голову, увидела обезглавленное тело, и дальше результат был вполне предсказуем. Вероника рухнула в обморок.