— Почти, — девушка отвела рукой упавшую прядь волос. — Вы неважно выглядите. Скверно спалось?

— Да, что-то этакое, — неопределенно ответил он.

— Я слышала.

— Крик?

— Нет, похоже на стон.

— Извините, если помешал.

— Напротив. Я беспокоилась о вас.

— Очевидно, связано со старой раной, — сказал Тероян и больше он к этой теме не возвращался, хотя ему хотелось выяснить: действительно ли Глория ночью вставала и подходила к нему?

Рейд по магазинам занял часа полтора, и личных вещей у Глории Мирт прибавилось. Тероян не скупился. Он не желал, чтобы девушка чувствовала себя в чем-либо стесненной, и кроме того, ему было приятно наблюдать за ее реакцией, за ее радостно вспыхивающими глазами. По дороге домой он купил ей букет красных гвоздик, и она погрузила в них счастливое лицо. „А почему бы ей и не начать новую жизнь, забыв прошлое?“ — подумалось Терояну. Так-то оно так, но никто не вправе насильно лишить нас нашей памяти, отнять хотя бы частицу разума. Человек без прошлого — мутант. По сути, ему некуда идти и некуда возвращаться. Нет, надо продолжать поиски. И они продолжили их в Центральной Румянцевской библиотеке. Тероян не ставил перед Глорией конкретной задачи: он просто разложил перед ней подшивки газет, отечественных и французских, и попросил просмотреть все материалы „методом тыка“ — за полгода. Вдруг она наткнется на нечто такое, что связано с ее собственным происшествием? Девушка послушно села рядом с ним и занялась чтением, перелистывая газетные полосы. Сам он набрал англоязычной периодики, ища конкретную фигуру, которая должна была где-то проявиться доктора Саддака Хашиги. Прошло часа два. За это время Тиму лишь пару раз встретилось название корпорации „Абуфихамет“, без упоминания ее президента, в связи с разработками Приморского шельфа. Змеевидные руки Хашиги тянулись далеко. После обеда, когда они посетили небольшое кафе на Кропоткинской, дело пошло значительно лучше. Сначала неожиданно повезло Глории. Во французском „Монде“ она наткнулась на снимок и непроизвольно толкнула локтем Терояна.

— Глядите — вот ваш доктор Хашиги, — сказала она. Ей так и хотелось, чтобы он похвалил ее за успех, словно она была школьницей, выполнившей домашнее задание, а он — ее учителем.

— Молодец, — сказал Тероян, рассматривая фото. — Переведите-ка текст.

На снимке два человека восточной наружности стояли возле арабской мечети и улыбались в объектив. Один был в белом бурнусе, с усами и бородой, другой — значительно ниже ростом, в европейском костюме, бритый, с каким-то перекошенным, вдавленным внутрь лицом, отчего его улыбка выходила просто зловещей.

— Какая страшная физиономия, — содрогнулась Глория. — Бр-р!

— Лицевой парез, — определил Тероян. — Неприятное заболевание. И почти неизлечимо. Наверняка, постоянные слюнотечения. Но жить можно.

— Шейх Кувейта только что заключил с президентом корпорации „Абуфихамет“ доктором Саддаком Хашиги удачную сделку на поставку русского оружия, — перевела Глория. — Все.

— Умному — достаточно, — процитировал Тероян. — Совершим маленький акт вандализма.

Он вынул из внутреннего кармана пиджака кусочек бритвы, завернутый в бумажку, и аккуратно вырезал фотографию, спрятав ее подальше. Девушка прыснула от смеха.

— Не отвлекайтесь, — строго сказал он. — Работайте, работайте.

Вскоре повезло и ему. В газете „Ху из ху?“ была помещена небольшая биографическая справка об иранском миллионере. Доктор Хашиги, сообщалось в ней, родился в 1949 году, в Сан-Франциско. Отец — иранец, мать американка, Шейла Левенталь. На родине почти не был, детство и юность провел в Штатах, обучаясь в лучших колледжах. Затем — Принстонский университет. Все это оказалось возможным благодаря огромному состоянию, нажитому его родителями. Самостоятельно начал заниматься бизнесом, став владельцем нескольких фирм по торговле недвижимостью. Вскоре следует переориентация. В начале восьмидесятых годов он появляется в странах Восточного блока, завязывает связи с руководством, оказывает услуги по экспорту оружия в арабские эмираты. Тесно сотрудничает с Палестинским движением, считается личным другом Арафата. 1989 год, события в Румынии, смерть Чаушеску — доктор Саддак Хашиги в это время находится там. По одной из версий — координирует из израильского посольства ход революции в нужном направлении. В России впервые появляется в 1990 году. Не боится инвестировать деньги в падающую экономику. Удачно играет на бирже, создает корпорацию „Абуфихамет“, которая начинает прибирать к рукам все, что выбрасывается с тонущего корабля. К 1994 году его корпорация — значительная финансовая сила, с которой считаются в верхах. Штаб его империи находится в Соединенных Штатах, все в том же Сан-Франциско, но сейчас, в 2000-м году, Хашиги все чаще и чаще видят в Москве, где у него за городом огромное поместье — в районе Медвежьих Озер. Был женат несколько раз, но все браки оказывались неудачными. Теперь официально объявил, что ищет в супруги русскую красавицу. Любимое занятие — игра в шахматы вслепую».

Тероян вырезал и эту заметку, отправив ее в карман, к фотографии. И больше он в газетах ничего существенного не обнаружил. Глория также захлопнула последнюю подшивку и произнесла:

— У меня голова идет кругом. Больше не могу. Еще немного, и я по вашей вине окончательно свихнусь.

— Тогда все бросаем и едем домой. Хватит. Но вам так ничто и не показалось знакомым, связанным лично с вами?

— Нет. Я слишком маленькая пташка, чтобы обо мне упоминали в газетах. Разве что…

— Что? Говорите, не бойтесь.

— Не знаю, может быть, я ошибаюсь. Но… этот Квазимодо, о котором здесь пишут, — девушка провела ладонью по лбу, а Тероян с затаенной тревогой смотрел на нее. В ней проходила какая-то внутренняя борьба. Она молчала, собираясь с мыслями. Взгляд ее рассеянно скользил по лицу Тима.

— Квазимодо? — напомнил Тероян. Он ожидал услышать все что угодно, но только не то, что она сейчас скажет.

— Мне кажется, я видела его, — отчетливо произнесла Глория, и синие огоньки в ее глазах дрогнули.

— … Где, когда вы могли встретиться с ним, что вы можете вспомнить? — этот разговор они продолжили уже дома, после ужина.

— Лицо расплывается, — произнесла Глория, прижав пальцы к вискам. Человек без лица. Но я уверена, что это он.

— Настройтесь. Соберитесь с силами, — попросил Тероян. Он взял ее руки в свои, пальцы девушки дрожали. — Закройте глаза. Всмотритесь — что происходит там, в темноте?

Прошло минуты три, во время которых Глория тяжело дышала. Напряжение, охватившее их обоих, нарастало.

— Где вы? — хрипло сказал Тероян. Он чувствовал, что девушка погружается в гипнотическое состояние.

— Комната… без окон. Похоже, это склад… Манекены… страшные маски… — бессвязно промолвила она. — Я одна… Я случайно здесь… Экран… я нажимаю кнопку… фильм… нет, не могу… — шло отторжение ее сознания от увиденного, ее мозг сопротивлялся, не допускал в запретную область.