— Потому что я был пьян, Кейт. И потерял разум, так как принял слишком много обезболивающего.

Она уронила вилку.

— Бред…

— Слушай, забудь все это. Томми всегда был хорошим другом.

— Ты никогда не выпивал больше кружки пива. И вчера вечером не стал пить…

— Я не пью, когда веду дело.

— Верно, — прошептала она, — ты занят делом, глупо было с моей стороны про это забыть.

Она бросила салфетку на стол и встала.

— Куда ты собралась?

Ей нужно было уйти. Не важно куда, главное — от него подальше.

— Я…

Он вскочил и схватил ее за плечи:

— Ты не бросишь меня, Кейт. Только не сейчас!..

Она пыталась вырваться, но он не отпускал.

— Бред…

— Все нормально?

Кейт обернулась: Томми озадаченно смотрел на них.

— Да, — ответил Бред. — Здесь где-нибудь есть более спокойное…

— Через кухню, — прервал его Томми, — вверх по лестнице.

Кейт не хотела устраивать сцен и позволила отвести себя в маленькую комнатку с письменным столом, стулом и старой кушеткой.

Бред отпустил ее и прислонился к двери.

— Я сделал тебе больно?

— Нет. Во всяком случае, не в этот раз.

Авария, они опять возвращаются к аварии. Туда, где она безвозвратно потеряла все, из-за чего стоило жить.

Его губы дрогнули.

— Что с твоими руками, Кейт?

Она вытянула правую руку. Рубцы на запястье были узкими и не слишком заметными.

— Все зажило, Бред.

Потребовались две сложные операции и целый год лечебной гимнастики.

— Здесь не было ни твоей, ни моей вины. Виноват был шофер, все просто. — Ее рука опустилась. — Авария никоим образом не повлияла на мою жизнь. Я ничего не потеряла из-за нее. — Она глубоко вздохнула. — Только тебя, — тихо добавила она.

«Только тебя».

Слова повисли в воздухе.

Чего бы она ни дала, чтобы они остались непроизнесенными!

— Ты меня не потеряла, Кейт, — поправил он, — ты пинком выгнала меня из своей жизни. Не знаю, в какую игру ты сейчас со мной играешь.

— Игру? Поверь, Бред, это не доставляет мне никакого удовольствия.

Бред сделал шаг вперед.

— Если ты не считала меня виноватым, почему мне не разрешили приходить в больницу?

— Что?!

— Перестань, Кейт. Ты отлично знаешь, что я пытался пройти к тебе, и не раз.

Она опустилась на кушетку.

— Ты был в больнице?

— Конечно. А где, черт побери, я, по-твоему, должен был быть?

Кейт опустила голову.

— Не помню… Я ничего не помню. Только ссора на свадьбе и тот грузовик, что ехал прямо на нас.

— Ссора?

— Ты сказал: если я непременно хочу выйти замуж…

— …тебе следует подыскать себе кого-нибудь другого. Да, я так сказал. В детском припадке гнева и ревности. И ты именно это сделала, когда пошла к алтарю с моим другом Гамильтоном. Это была самая роскошная свадьба в истории Грендфью.

Она прижала дрожащие пальцы ко лбу.

— Мы могли бы не говорить о Гамильтоне?

— Разумеется, Кейт. Он всего лишь был твоим мужем.

— Бред, я не знала. Клянусь, я не знала, что ты был в больнице!..

— Конечно, не знала.

— Это правда. Когда я очнулась, я спросила про тебя, Бред. Никто ничего не говорил, как будто не слышали. Сначала я подумала, что ты… — она закрыла глаза, и по щеке скатилась слеза, — умер и они не говорят мне, потому что тогда я тоже захочу умереть.

— Я дал расписку, чтоб меня отпустили под мою ответственность, — сказал он, — на следующее же утро.

— Джек сказал…

— Что?

— Что он ничего не может про тебя узнать. Даже в полицейских протоколах. Только то, что ты был в машине, больше ничего.

Работа Кейна, с горечью подумал Бред. Ну, хотя бы не Джек. Его он когда-то считал своим другом и до сих пор уважал.

— Значит, об этом кто-то позаботился.

— Джек разговаривал с врачами, медсестрами, ездил к тебе домой…

— Думаешь, я лгу?

— Нет!

Он выругался.

— Твой отец стоял в дверях палаты. Он сказал, что ты больше не хочешь меня видеть. Что я должен оставить тебя в покое. Что помолвка расторгнута.

— Отец не мог… Он…

— Что? Кейт, посмотри правде в глаза.

— Он же знал, что я хочу выйти за тебя замуж.

— А он хотел, чтобы ты подыскала себе лучшую партию. Он все время пытался свести тебя с Гамильтоном.

— Но вы же дружили.

— Да, мы выросли вместе. В доме его родителей, где моя мать работала кухаркой. Мы были друзьями и оба ухаживали за тобой.

Кейт покачала головой:

— Нет, нет, это невозможно. Зачем отцу было так поступать?

— Черт побери, Кейт, ты ведь не настолько наивна!

— О, дело в отце Гамильтона! — осенило ее. — Папочка хотел иметь под боком судью. Единственное, чего у него еще не было. Кейн Стоквелл — мастер плести интриги. Мы оба ему поверили.

Он взял ее руки. Они были ледяные. Бред обнял ее и притянул к себе. И тут Кейт наконец дала волю слезам. Бред бережно погладил ее по голове:

— Все хорошо, Кейти.

— Ничего хорошего, — упрямо прошептала она, — уже много лет…

Он снова провел рукой по ее волосам.

Кейт всхлипнула.

— Все хорошо. Я с тобой.

Лишь сейчас она осознала, как сильно по нему тосковала. Как сильно ей не хватало его все эти годы. По щекам бежали слезы, губы шептали его имя. Бред поднял голову.

— Кейти, какого черта мы здесь делаем?

— Не знаю, — вздохнула она устало.

Он взял ее лицо в ладони.

— Я по тебе с ума схожу.

— Как же это ужасно, Бред, — ее лицо был мокрым от слез, — то, что с нами сделали…

Он не дал ей договорить. Он целовал ее, и влага на их щеках смешалась. Неужели все-таки они снова вместе? А ведь этого могло и не быть…

— О, Кейти, — бормотал он в полузабытьи.

За дверью раздались шаги.

Молодая женщина, очевидно, официантка, открыла дверь и остановилась как вкопанная.