обычно не видно, но я выдаю инструкции записками.

— Хорошо, — повторил Евсеев.

— Кроме нас в доме живет Фома — помощник мастера Чехова. Также к нам приходит кухарка. Она девушка порядочная и принимает ухаживания Фомы. Так что приставать к ней не вздумай.

— Ни в коем случае, — закивал мужчина.

— И если ты передумаешь жить порядочно, то уверяю, мы сдадим тебя лекарям.

На это Евсеев усмехнулся и кивнул. Говорить он ничего не стал. И это сказало больше многих слов.

— Работа будет разная. И не столько тяжелая, сколько ответственная.

— Только у меня ничего нет, — виновато протянул мужчина. — Одежда моя вся пропала.

— Об этом не переживай. Вещами мы тебя обеспечим. Негоже, чтобы слуга некроманта ходил в чем попадя, — успокоила его Виноградова. — И кормить будем не хуже, чем котов.

В это время вернулся Фома и коротко поприветствовал гостя. Тот крепко пожал руку парню.

— Пристройка почти готова, — сообщил Питерский. — Там только осталось печку сложить. И мебель.

— Пока раскладушку выдадим, — распорядилась бухгалтер. — И постельное белье.

— Спасибо, — вновь повторил мужчина перед тем, как Виноградова повела его в пристройку.

Я же допил остывший чай и подумал, что дом наполняется людьми с катастрофической скоростью.

— Как же вы без меня там справитесь? — приговаривал Фома, поднося мой багаж к порогу. — Кто вам будет готовить?

— Не переживай об этом, — отмахнулся я. — Мы будем отдыхать там всей семьей. Я могу сам себя обслуживать.

Питерский многозначительно посмотрел на меня, чем изрядно смутил.

— Могу, — повторил я уверенно. — Просто с тобой я совсем расслабился. Но раньше я сам себе делал бутерброды, сдавал одежду в чистку…

Я запнулся, поняв, что начал оправдываться. От этого улыбнулся и качнул головой.

— Резиденция принимает только аристократов. Наши помощники и слуги могут приезжать, когда нам позволят их вызвать.

— Оно, конечно, чудно, — покачала головой Виноградова. — Но императору виднее. Он наверняка знает, что аристократы не такие бесполезные, как о них думают простые люди.

— Нехорошо вы говорите, — возмутился Фома. — Они же не виноваты, что много не умеют. Привыкли, что за них все слуги делают.

— Так, хватит, — усмехнулся я. — Никто из нас без слуг не погибнет от голода и холода. Поверьте, мы сможем и камин разжечь и постель заправить. А бабушка, к слову, прекрасно готовит.

— Святая женщина, — вздохнула Любовь Федоровна, а потом пригладила волосы и добавила, — И как ты там без моих мудрых советов обойдешься?

— Уж и не знаю, — ответил я совершенно искренне. — Зато я успею ужасно соскучиться. Но когда Фоме будет разрешено приехать, я хотел бы, чтобы вы тоже посетили резиденцию.

— Это было бы здорово, — Виноградова прижала руки к груди. — Я бы хотела посмотреть на всех этих важных людей, которые живут вдали от столицы.

Я взял кожаный саквояж, который приготовил заранее. В него я сложил личные вещи: записную книжку, небольшой мешочек с зубной щеткой, тюбиком мятной пасты, которой, наконец, заменили хвойную. На дне дорожной сумки лежал сверток из крафтовой бумаги, в котором был подарок для императора. Я могу бы купить для него что-то ценное. Вероятно, так и стоило поступить. Посетить лавку антиквара, чтобы выбрать какую-нибудь безделушку. Да только что-то мне подсказывало, именно так поступит большинство гостей. А мне стоило не быть как все. На это прозрачно намекнула бабушка. Игнорировать ее совет я не стал.

— Ничего не забыл? — подозрительно осведомилась Виноградова.

— Надеюсь, что на месте найдется то, что я с собой не захватил. К тому же, я ведь не в дикое место еду. Там резиденция императора.

— Но провиант все же взять с собой не помешает, — обеспокоенно заявил Фома. — Я сходил в мясную лавку, в которой работает та девица, что до того служила у Лопухиной.

— И зачем же? — удивился я.

— Набрал тушенки, вяленого и сушеного мяса. Еще солонины взял.

— Молодец, — похвалила его Любовь Федоровна.

— А еще Иришка помогла собрать специй, круп и овощей.

— Стоило ли беспокоиться, — задумался я, представив объем провизии, которую помощник загрузил в машину.

— Недорого стоило, — невозмутимо заявил парень и взял чемодан, чтобы вынести его наружу.

— Едем? — уточнил я у Виноградовой.

Но дама удивила меня, мотнув головой.

— Я останусь, — ответила она, слегка качнувшись назад, вглубь дома. Будто беспокоилась, что я поведу ее за собой силой. — Неизвестно насколько Фоме позволят остаться. И мне не хотелось бы бросать дом без присмотра. Евсеев еще не проверен.

Я не стал спорить, решив, что бухгалтеру тяжело отбывать надолго. Она пока еще не привыкла к тому, что больше не привязана к строению.

— Как скажете. Если что-то понадобиться, вы можете мне позвонить. И я хочу вас попросить все же приехать в следующий визит Фомы в резиденцию.

— Хорошо, — она нервно улыбнулась и склонила голову к плечу. — Я переживаю за тебя, Паша. Вся эта поездка мне кажется какой-то мрачной и пугающей.

— Потому я и хотел попросить вас посетить резиденцию.

— Тебе нужна моя поддержка? — тотчас спохватилась женщина, а потом осторожно уточнила. — Или помощь?

— Скорее второе. Хотя я надеюсь, что все будет хорошо.

— Тогда я еду, — она решительно шагнула за порог. — Ты расскажешь, что происходит?

— Не могу, — скривился я. — Есть обстоятельства, из-за которых говорить я не могу.

Женщина бросила на меня понимающий взгляд и мне показалось, что она бледнее, чем обычно.

Не спрашивая разрешения, я щелкнул пальцами и призвал тотем, чтобы бросить своему бухгалтеру нить силы. Виноградова не стала отказываться от подпитки, но вновь первой оборвала контакт. Я решил, что нам все же стоит обсудить особенности поведения моей соседки. Но не сегодня. Любовь Федоровна фыркнула при виде Ярослава, который поклонился ей и настороженно покосился на меня. А потом сам просочился в камень. Все же догадливый парень.

Я же закрыл дом на замок и на мгновенье замер, оглядев строение.

— У нас приоткрыто окно? — удивился я.

— Там решетка, — пояснила Любовь Федоровна, небрежно махнув рукой. — котов запирать в доме бесчеловечно. Они хоть и одомашненные, но должны иметь возможность выходить наружу, когда пожелают.