— Но я-то здесь при чем?

— Мы опрашиваем всех, кто близко знал Ковальчука.

— Я его близко не знала. Если быть точной, мы были едвазнакомы.

— Вот и расскажите об обстоятельствах вашегознакомства.

— Мы познакомились в кафе, — стараясьпридерживаться истины, сообщила я. — Сидели за одним столиком.Разговорились, он сказал, что хочет купить квартиру, я предложила услуги нашегоагентства. На следующий день он пришел, мы подобрали подходящую квартиру, но онвдруг исчез. Не звонил, не появлялся. Вчера мы как раз проезжали мимо дома, гдеон жил, и я решила заглянуть к нему. Но дома его не оказалось.

— Вы одна к нему заходили? — с интересом спросилВладимир Андреевич.

— Нет, с подругой. И ее шофером. Подруге нужно было втуалет, — пояснила я, — а шофер ходит за ней как приклеенный. Язабыла номер квартиры Арсения, и мы обратились к соседке на первом этаже.

— Что было дальше?

Я пожала плечами и посмотрела в глаза Владимиру Андреевичу,как мне казалось, с максимальной честностью.

— Ничего. Позвонили в дверь, никто не открыл, и мыушли.

— Сколько времени вы находились в подъезде?

— Не помню. Полминуты, минуту. Я время не засекала.

— А когда выходили из подъезда, ничего подозрительногоне слышали?

— Нет. Может, вы скажете, что случилось? —нахмурилась я.

— Соседка утверждает, что слышала выстрелы как раз в товремя, когда вы были в квартире.

— В квартире мы не были, потому что нам никто не открылдверь. И никаких выстрелов мы не слышали.

— Соседка видела, как вы садились в машину, иутверждает, что в квартире вы находились минут пятнадцать.

— Мы не могли находиться в квартире, потому что дверьнам никто не открыл, — терпеливо повторила я.

— А может, она уже была открыта?

— Может, — не стала я спорить, — но мне обэтом ничего не известно. Стрелять мне тоже не из чего, если вы об этом, иКовальчука я не убивала, не за что.

— Ковальчук был убит за двое суток до этого, но тотфакт, что вы пытаетесь скрыть…

— Мы в квартиру не входили, пробыли на лестничнойклетке не больше минуты. И в кого нам стрелять, скажите на милость, еслиКовальчук был уже мертв?

— Вот я и пытаюсь выяснить, что там произошло, —задушевно сообщил он, но чужая задушевность впечатления на меня не произвела.

Потапов был ласков, потом сделался строг, напомнил обответственности за дачу заведомо ложных показаний. Все во мне холодело изамирало, но я продолжала стоять на своем.

Владимир Андреевич долго сверлил меня взглядом, а потомотпустил, записав Леркины данные, которыми она меня снабдила. Я вернулась наработу, где пыталась отделаться от навязчивых мыслей о том, как низко я пала:вру, притворяюсь — ну и о том, конечно, чем это может для меня закончиться.

К концу дня я во всех своих бедах обвинила Лерку, комухочется признавать собственные недостатки, а тут подвернулся удобный поводсвалить все на другого.

Вечером я уехала к бабушке, выключив мобильный, чтобы Леркане смогла до меня дозвониться.

На следующий день я появилась на работе с некоторымопозданием. Софья Сергеевна встретила меня с выражением лица, которое можнобыло характеризовать как ужас с большой толикой недоумения.

— Аня, тебя спрашивали, — сказала она, забывпоздороваться.

— Кто спрашивал? — нахмурилась я, сразу вспомнив оЛерке и ее шофере, который умел производить впечатление на людей.

— Какие-то типы. Пришли вдвоем. Спросили, когда тыбудешь. Вряд ли их интересуют квартиры.

Скорее они хотят, чтобы мы освободили помещение.

— О господи, — только и смогла произнести я изакрылась в своем кабинете. Федосеев кому-то наябедничал, и теперь ко мнеявятся с претензиями.

Федосееву повредили руку, а мне, скорее всего, оторвут голову,и поделом, нечего прибегать к бандитским методам. Я вновь помянула Леркунедобрым словом и попробовала сосредоточиться на работе.

Примерно через час дверь распахнулась, и Софья Сергеевнавыдохнула:

— Пришли.

Сердце мое ухнуло вниз и затерялось там, а в кабинет ужевходил белобрысый в сопровождении высокого молодого человека, которого ранеемне видеть не доводилось.

— Привет, — сказал белобрысый, устраиваясь настуле. Высокий захлопнул дверь перед носом Софьи Сергеевны и привалился кстене.

— Здравствуйте, — смогла вымолвить я с третьейпопытки.

— Мы ведь вчера виделись, — ухмыльнулся он, —так что объяснять, кто я и зачем пришел, без надобности.

— Вы все-таки объясните, — попросила я, —потому что я вчера ничего не поняла, а сегодня тем более.

— Что ты делала в квартире? — глядя мне в глаза,спросил он.

— В квартире Арсения? — на всякий случай уточнилая.

— Арсения. Ты его хорошо знала?

— Вовсе нет. Он хотел купить квартиру. — Далее яизложила свою версию произошедшего. — Дверь была не заперта, это показалосьнам странным, раз на звонок никто не открыл. Мы вошли. И обнаружили труп втуалете. Кстати, убили Арсения за двое суток до этого. Мне сегодня в милициисказали.

— Ты была в милиции? — нахмурился белобрысый.

— Конечно. Ведь совершено убийство.

— И про нас рассказала?

— Нет. Я решила, что вам это вряд ли понравится. Ясказала, что мы позвонили в дверь, нам никто не открыл, и мы ушли.

— И менты поверили?

— Не знаю. Соседка видела, что мы садились в машину ужепосле выстрелов. Но про вас я ничего не сказала.

— На самом деле ты промолчала, потому что пришлось быобъяснять, что вы делали в квартире и откуда у твоего парня пушка.

— Он не мой парень, он шофер и охранник моей подруги.Связываться с милицией никому не хочется, тут вы правы. Арсения я едва знала, иего дела меня не волнуют, так же как и ваши.

— У него был дружок, который на днях свернул себе шею,свалившись с балкона, а потом кто-то пришил твоего Арсения. Занятно, не правдали?

— Я так не считаю. Скорее ужасно.

— Возможно.