Услышав о холоде, Крушила подумал (уже не в первый раз), почему Лорд-Чародей вообще допускает приход зимы. Неужели его власть над погодой не столь велика, чтобы нельзя было отменить холода? Старый Воин сказал, что ответа на этот вопрос у него нет.

— Итак, одного чародея мы получили, — сказал Избранный, улыбаясь Арфе, Паучку, Непоседе и их брату (они все шагали к дому, чтобы спрятаться там от мороза). — Двух-трех нам за глаза хватит. После этого мы устроим представление, я вручу тебе талисман, свяжу с леррами и, покончив со всем, удалюсь по весне, как только откроются дороги.

— И ты станешь Избранным Воином? — спросила Непоседа, глядя на брата. — Кто только мог подумать, что такое может случиться!

Старый Воин рассмеялся, Крушила замахнулся на сестренку, но та легко увернулась от шлепка. Юному Воину было совсем не смешно.

И, как он заметил, сестры тоже не веселились.

Другие чародеи не заставили себя ждать. После того как лед сковал реки, а снега замели все тропы, прибыть смогли те, кто владел стихиями ветров или мог как-то еще передвигаться по воздуху. Обитатели Безумного Дуба в течение пяти дней еще трижды имели возможность насладиться яркой картиной приземления, пусть и с некоторыми вариациями. Три вновь прибывших волшебника (два мужчины и женщина) оказались незнакомцами. Те двое, что сопровождали в Безумный Дуб Избранного Воина, либо не получили известия, либо решили пропустить представление, либо просто не умели летать.

Старый Воин счел, что четырех чародеев более чем достаточно — их количество уже превосходило число жрецов, предоставивших им приют, и прибытие новых, по его мнению, чрезмерно обременило бы обитателей Безумного Дуба. Кроме того, они с Крушилой успели тщательно разработать сценарий и были готовы показать спектакль. К сожалению, они не могли отрепетировать все шаг за шагом — это помешало бы ввести в заблуждение лерров, а описание последовательности движений словами давало мало проку. Пришлось ограничиться тем, чтобы согласовать, какие участки тела Старый Воин попытается оставить открытыми для клинка Крушилы, и договориться о том, как сделать так, чтобы их действия со стороны казались спонтанными, но при этом принесли бы желанные плоды.

Закончив подготовку, Старый Воин послал Паучка и Непоседу к магам с сообщением, что формальный вызов на бой будет сделан на следующий день после прибытия четвертого чародея.

И вот долгожданный день настал. Ближе к вечеру Избранный Воин вышел на главную площадь и, ни к кому не обращаясь, громогласно объявил:

— Я величайший воин во всем мире! Никто из жителей Барокана не способен победить меня при помощи клинка!

Крушила ждал в дверях одного из выходящих на площадь домов. Он всем своим существом ощущал царящее в атмосфере напряжение, говорившее, что лерры внимательно следят за происходящим. Ему даже показалось, что в предвечерних зимних тенях он видит какие-то проблески и движение. Преодолев робость, он выпрямился во весь рост, откинул капюшон и, выйдя из укрытия, стал лицом к лицу со своим наставником.

— Я смогу победить тебя, старый мошенник, если ты откажешься от помощи магических сил! — воскликнул Крушила.

Поднялся легкий ветерок, в воздухе задрожали тени, а ближайший снежный сугроб вдруг заблестел так, словно на него упал луч неяркого солнца. Крушиле казалось, что сам воздух вибрирует, — никогда он еще не ощущал присутствия такого количества лерров. Столь мощной концентрации магических сил не было даже во время предпосевных весенних ритуалов.

— Чтобы победить таких, как ты, магия не нужна, — с издевкой фыркнул старик.

— Пустая болтовня старого пустозвона!

— Простая истина!

Молодой человек вскинул вверх руку и, бросая вызов, произнес:

— В таком случае докажи это. Отошли своих лерров, сними талисманы и сразись со мной на равных!

Теперь он ощущал, что на него обращено множество глаз, и с трудом подавил искушение оглянуться на укрывшихся за углами домов, оконными ставнями и чуть приоткрытыми дверями зрителей. Ему показалось, что даже кошка Старшей жрицы, свернувшись клубочком на подоконнике, не сводит с него взгляда.

Четверо чародеев, конечно же, обретались в окружающих площадь домах и следили за ним из-за прикрытых ставень, чтобы быть уверенными: вызов брошен по всем правилам.

— Я это сделаю! — выкрикнул Избранный Воин. — Завтра, как только солнце поднимется над восточным утесом, мы скрестим мечи на этом самом месте. Я прикажу своим леррам не вмешиваться, и ты увидишь, что звание лучшего в мире воина — не пустое бахвальство, а истина!

— В таком случае до завтра, старик!

Противники развернулись на каблуках и разошлись в разные стороны.

Воздух на площади задрожал, кошка Старшей жрицы внимательно смотрела в спину Юного Воина.

Когда Крушила появился на площади, небо уже стало синим и продолжало светлеть, однако до появления солнца над маячившими на востоке утесами оставалась еще масса времени. На нем была взятая взаймы белая суконная накидка, которая, как он надеялся, сделает его менее заметным на фоне заснеженного ландшафта. Да, Старый Воин был готов проиграть схватку, но Крушила стремился облегчить старику задачу и, что самое важное, сделать так, чтобы его победа казалась правдоподобной для всех зрителей — людей и духов. Лерры, как часто говорила ему Старшая жрица, чутко реагируют на человеческие эмоции, поэтому схватка должна выглядеть как можно более убедительно для всех и каждого.

Но зрители пришли на площадь даже раньше его. Жрец с мрачным видом стоял в дверях своего дома. На нем была красная мантия, которую он надевал в те редкие моменты, когда выступал в официальной роли главы магистратуры Безумного Дуба. Чуть поодаль от него стояли обе жрицы — Старшая и Младшая. На жрицах были соответствующие их положению зеленые одеяния. Шутник, Кривонос и Слюнтяй привалились к стене одного из ближайших домов, спрятав руки в карманах своих длиннющих зимних плащей. Лица всех трех были на удивление серьезными.

Семейство Крушилы пришло следом за ним. Родители и младшие сестры стояли тесной группой на краю площади, а Арфа, которую, как всегда, сопровождал Копченый, присоединилась к собравшимся на углу музыкантам. Впрочем, ни один из них не прихватил с собой инструмента. К ним подошел и Копатель, хотя никогда не проявлял к музыке ни малейшего интереса. Заметив тревогу на лице Копченого, Крушила подумал, что его друг слишком явно демонстрирует свой интерес к арфистке, а не к музыкальному инструменту, которым та владеет.

Красный Маг и двое других волшебников (женщина, именуемая в Безумном Дубе просто Чародейкой, и мужчина по имени Седобородый) стояли на краю площади. Четвертый маг, которого все называли Черная Мантия, пока не появился.

Простые зрители томились в ожидании. Им еще ни разу не доводилось видеть битву на мечах, если, конечно, не считать ежедневные упражнения на палках Избранного Воина и Крушилы, свидетелями которых они были несколько последних месяцев.