– Что это? – вдруг спросил Бор. Халил тоже застыл, слегка ослабив хватку.

Бор достал фонарик и принялся светить ей на затылок.

– Шрам, – сказал Бор, – свежий, походу.

– Она из Накта Гулаад, -сухо отчеканил Ханил, повисла тишина, потом Ханил сварливо произнес: – Один ракшас, это ничего не меняет. Теперь за них от ордена ничего не добьёшься. А с имперцами связываться себе дороже.

– Почему? – удивившись, сипло подала голос Амали, повернув голову в их сторону. Тонкий луч надежды на миг заставил ее позабыть о том, в каком отчаянном положении она сейчас находится.

– Погоди, – вдруг сказал Бор, остановив Ханила. – Глянь, у нее и на заднице шрам. Этот поменьше.

– Ты что, сучка, судшанта? – Ханил отпрянул от нее.

Амали молчала, пытаясь понять, что значили те слова про орден.

– Поди, прикончила своего пати, вот и прячется здесь от клана, – сказал Бор. – Нужно отдать ее Вайш, Лао нам хорошо за неё заплатит. А если она судшанта какого-нибудь нары?

– Из какого ты клана? Что ты сделала? Почему прячешься? – Ханил грубо поднял ее за волосы, озлобленно глядя в глаза.

Амали усмехалась, затем рассмеялась, чувствуя облегчение. Теперь эти ублюдки точно не станут ее насиловать. Слишком велика жажда наживы, да и кишка тонка, идти против аристократов.

– Иди в нараку! – злобно процедила она и рассмеялась еще больше.

– Отвечай, сучка! – заорал ей в ухо Ханил.

Амали перестала смеяться.

– Отпусти, иначе мой пати отрежет тебе яйца, а потом скормит их тебе же, – с вызовом бросила она.

Ханил оскалился:

– Была бы нужна своему пати, зачем тогда тебе прятаться здесь, среди презренных?

– Я тебе говорю, Ханил, она кого-то замочила, вот и прячется. Отдадим эту дрянь Вайш, и пусть делают с ней что хотят. Можно деньжат неплохо заработать – на полгода хватит.

Ханил кивнул, не сводя глаз с Амали.

– Хорошо, иди, возьми телефон, только так, чтоб староста ни-ни. Будем звонить Вайш, а я тут присмотрю за ней.

Бора не нужно было уговаривать, он тут же рванул к тропе и скрылся за деревьями.

Амали устало закрыла глаза, чувствуя, как Ханил продолжает жадно глазеть на нее.

– Мне нужна одежда, – сказала она, не открывая глаз. – Я замёрзла.

– Заткнись.

– Почему вы не захотели продавать меня ордену?

– Нет больше твоего ордена, сучка.

– Как?! – Амали привстала, от удивления широко распахнув глаза.

– Ляг! – гаркнул Ханил.

– Хорошо, – послушно пробормотала она. – Что случилось с орденом? – и почти ласково добавила: – Пожалуйста, расскажи.

Ханил неожиданно поддался:

– Вайш три дня назад тут были, – нехотя начала он. – Пацана Дуэфы забирали, он ракта.

Амали закивала, всем своим видом показывая, чтобы он продолжал говорить. Хотя ни Дуэфу, ни ее ребенка она не знала.

– Так вот, болтали всякое. Мол, императора нет больше – его Раван в нараку забрал. И про Накта Гулаад говорили. Что матери-настоятельницы воду мутили, на кланы хотели имперское войско вести. Ну и теперь их казнили. И матерей и сестёр. Бордели закрыли, в кланах -ракшас его знает, как они с этими Накта. Так что нет теперь ордена. А ты не знала, что ли?

– Нет, – ошалев от таких новостей, пробормотала она.

– А в клане ты что наделала? Зачем бежала? – спросил Ханил, видимо решив, что раз он ей рассказал, теперь и Амали начнет с ним откровенничать.

А в голове Амали уже назрел план спасения. Нужно делать все аккуратно, если орден теперь не будет ее искать, она сможет вернуться в империю, спрятаться. Но если Вайш привезут ее в Сорахашер... Она даже не представляла, что с ней сделает Зунар, если он ещё жив. А если мертв, Санджей казнит ее за побег. Азиз – сможет ли он ее спасти? А если он не сможет ничего сделать? Нет, так рисковать нельзя. К тому же неизвестно, как теперь кланы настроены против Накта. Не исключено, что Вайш прилетят сюда и попросту ее убьют. Нужно действовать осторожно.

– Если бы вы дали мне телефон, – осторожно обратилась она к Ханилу, – я бы позвонила своему пати, и он бы вам заплатил за меня куда больше чем Вайш.

Ханил нахмурился.

– Пати? Если ты так для него важна, зачем же тогда сбежала?

– Тебя это не касается, – огрызнулась она.

Он задумался и больше с ней не говорил, пока не вернулся Бор.

Ханил перекинулся с Бором парочкой фраз, забрал у него телефон и протянул ей, но отдавать не спешил.

– Наберёшь номер, а говорить я буду сам. Мало ли кому ты там звонить собираешься.

Амали с секунду думала, потом кивнула.

– Как зовут твоего пати и тебя? – спросил он, прежде чем нажать кнопку вызова.

– Свамен Азиз Игал, а меня зовут Амали, – торопливо ответила она, мысленно моля богов, чтобы Азиз взял трубку.

Ханил какое-то время сидел с телефоном у уха, но вмиг его лицо переменилось, стало сердитым:

– Обманывать меня вздумала?!

– Нет, нужно позвонить позже. Он может быть занят.

– Говори другой номер. У этого свамена наверняка должны быть помощники или родственники.

– Нет. Других номеров я не знаю, – сникла Амали, чувствуя, что весь ее план рушится на глазах. Эти двое не станут ждать. К тому же она назвала имя Азиза – узнать, из какого он клана, не составит труда.

– Что будем с ней делать? – спросил Бор.

Ханил не отвечал, сверлил Амали злым взглядом.

– Давай отведем ее в ту старую сторожку. Подождем, может, ее свамен все же возьмёт трубку.

Амали торопливо закивала.

– Да, нужно подождать. Он, наверное, занят. Но он обязательно ответит. Он даст за меня столько, сколько скажете. – В этом она не была уверена, но изо всех сил надеялась, что он ее не бросит. Нет, он просто не может ее бросить.

Ханил и Бор переглянулись, затем Ханил встал, резким движением вытянул шнурок, которым подпоясывал тонкий тулуп, и начал связывать ей руки.

Они привели Амали в заброшенную хижину с прохудившейся крышей. На улице стояла собачья будка, а рядом валялся толстый ошейник на цепи.

Этот ошейник они и надели на нее, а цепь накинули на крюк под потолком, где очевидно лесник вешал керосиновую лампу. Лампа здесь тоже была, валялась разбитая на полу. Цепь перекинули через потолочную балку таки образом, что если Амали попытается подойти к крюку, она задушится. Свободы для движения только и оставалось на то, чтобы сделать несколько шагов или лечь на пол.

Руки завязали за спиной, рот заткнули грязной тряпкой...Так ее и бросили на полу. А сами заперли дверь и ушли.