Его дыхание было частым и быстрым, и когда онпосмотрел на нее сверху вниз,  стиснул зубы. Ее глаза были прикрыты, а губы припухшими и приоткрыты. Огненно-красные волосы раскинулись эротичной массойвокруг ее лица. Ее щеки пылали розовым, а веснушки на носу казались темнее и болееэкзотичными.

«Она желала его так же отчаянно, как и он ее».Осознание этого сделало его член угрожающе твердым.  Она, скорее всего тожепочувствовала его неконтролируемое желание и явный толчок, который он совершил.Неосознанный толчок.

  Его душа была слишком черна - ее слишком светла. Онидолжны презирать друг друга. Они должны держаться на расстоянии.

Он должен бы желать ее смерти.

Но не желал.

Она медленно открыла глаза. Кончик его языка медленнопрошелся по ее губам, давая последний намек на его прикосновение, оставляяблестящий влажный след. Какой мягкой и хрупкой она была. Совершенная красота.

- Не останавливайся, - промурлыкала она ссоблазнительной улыбкой.

Он не ответил. Не смог. Его голосовые связки вдругперехватило, стало как-то тесно груди, что-то ледяное и в тоже времяобжигающее.

  «Я не должен был целовать ее». Он дернулся вверх ивстал на колени меж ее бедер.

«Как он мог позволить себе это, зная, что должен былее убить?»

Уж если кто и заслуживает смерти, так это он.

- Дарий? - вопросительно произнесла она.

Вина тяжелой ношей навалилась на его плечи, но онсражался с прошлым. Он всегда сражался с ним. Он не мог позволить чувству винысуществовать в его жизни, если он надеется выжить.

Пока он продолжал смотреть на нее, на ее лицепоявилось замешательство, и она осторожно приподнялась на локтях. Длинные рыжиекудри каскадом рассыпались по плечам в чувственном беспорядке, касаясь ее в техместах, к которым он сам хотел прикасаться. Ее рубашка была расстегнута,обнажая сливочного цвета плечо.

  Между ними сгущалось молчание. Горько улыбнувшись, оноблизнул кончики двух пальцев и проследил линию ее губ, позволяя лечебнымсвойствам слюны снять припухлость и стереть свидетельство его владения. Онаудивилась, и стала посасывать его пальцы так же, как он чуть ранее проделывал сней. Ощущение горячего кончика ее языка заставило каждый мускул на его теленапрячься в ожидании. Он с шипением выдохнул и отдернул пальцы.

 - Дарий? - сказала она с растущим смущением.

Он пришел сюда, чтобы допросить ее, но в момент, когдаувидел ее, прикоснулся к ней, попробовал ее - вопросы разбежались в разныестороны. Да, ему удалось задать ей один или два вопроса, но необходимостьпочувствовать ее невинный аромат была настолько безумна, что он вскоре позабылсвои цели.

Он забыл про Джавара. Про Атлантиду.

Он не должен больше забывать об этом.

«Если бы он мог доказать ее двуличность, то мог быубить ее сейчас без сомнений в своей правоте и выкинуть ее образ из своейголовы. В действительности же, он не был уверен, что может заставить себятронуть хотя бы один из ее розовых овальных ноготков». Эти мысли лишалиспокойствия и пробивали в нем брешь, побуждая желание взмолиться Богам.Неспособность действовать против нее будет означать нарушение его клятвы ипотерю чести. Но если он причинит ей боль, то это уничтожит последние крохи егочеловечности.

Боги, что же ему делать?

Когда он встал на ноги, чувствовал себя, как будто егоразрывали на куски. На лбу выступил холодный пот, на то, чтобы повернуться идойти до двери, ему потребовалось собрать все свои силы. И только там онпозволил себе остановиться.

- Не пытайся снова сбежать, - сказал он, не оглядываясь.Если бы он снова посмотрел на нее, то возможно, растерял бы всю силу, котораябез остатка уходила но то, чтобы оставить ее. - Тебе не понравятся, чтопроизойдет, если ты это сделаешь.

- Куда ты идешь? Когда вернешься?

- Помни, что я тебе сказал.

Двери из слоновой кости открылись и он вышел вкупальню. Затем, двери  издавая шорох, автоматический закрылись, отрезая ееопасную красоту от его взгляда.

Грейс осталась сидеть, там, где сидела, сотрясаясьот... боли? «Он хотел ее, не так ли?» Если да, то почему он оставил ее изныватьот силы его поцелуя?

«Почему он вообще ее оставил?»

«Он так легко ушел, почти бездушно, как будто онипросто обсуждали  наболевшие болячки». Горько рассмеялась она.

«Что если он просто играл с ней?» Пока она задыхаласьи жаждала его, пока она утопала в опьянении, дикости и сильной потребности внем, что если он просто старался ее контролировать? Ради того, чтобы получитьответы, которые, как он думал, она знает.

"Возможно, так даже и лучше, что он оставилее", подумала она разозлившись. Хоть он признался, что убивал, но всеровно, если бы остался, то она сама бы разделась догола и раздела бы следомего, а затем занялась бы с ним любовью, прямо здесь на полу.

В какой-то момент в его объятьях, она наконец-то,почувствовала себя целостной и она не хотела, что бы это кончалось.

Он пробудил в ней этот голод..., который был слишкомсилен, чтобы быть реальным, но слишком реальным, что бы от него отказаться.

Она думала, что под этой холодной, надменной маской,видела пылающее пламя внутри него, нежный огонь, который лизал так сладко, а неразрушал. Когда он посмотрел на нее горящими глазами и сказал: «Я все же,собираюсь поцеловать тебя», - она была абсолютно уверена, что в нем бушевалпожар, бурлящий под его кожей.

Ее долго сдерживаемые гормоны кричали, когда он былрядом, уверяя, что любой близкий контакт с ним будет диким и необузданным. Окотором, она так мечтала, на протяжении долгих лет. Читала романы, лежа впостели, желая, чтобы рядом с ней был такой же мужчина.

«Довольно! Нужно найти способ выбраться отсюда. Нужнозабыть Дария и его поцелуи».

Хотя ее тело протестовало от кощунства, как попытказабыть об этом, Грейс подальше задвинула мысли о поцелуе, достала ожерелье изкармана и одела на шею, где оно и должно было быть. «Ха! Уделала Дария!»

Она села и осмотрелась вокруг, надеясь, что со второйпопытки ей удастся найти выход из положения. Скрытую щеколду, датчик, хотьчто-то... В то время когда на глаза попадались все те же зубчатые стены, безединого намека на брешь, она выругалась себе под нос. Как Дарий мог входить ивыходить без слов и прикосновений?

«Скорее всего, какая-то магия».

Она моргнула от удивления на ту легкость, с которой принялатакую идею. «Магия!» Еще вчера она бы упекла любого в психушку, кто стал быутверждать, что магические заклинания были реальными. Теперь она знала больше.Она может говорить на языке, которого никогда не изучала.