- Так, ты хочешь, чтобы я укусил тебя? - спросил онсерьезно.

Какой-то момент она испытывала замешательство. Затемдо нее доперло, что он имел в виду. «О, мой Бог. Она же сама сказала емуукусить ее». Что-то темное и горячее скручивалось у нее в животе, какие-то унее совсем уж не деловые чувства к этому мужчине. Образы, как его белые зубы,касаются ее тела и слегка покусывают ее, заполнили ее воображение. Это эротичнои сексуально, кроме того...

  Если бы он был вампиром, то она просто предложиласебя в роли его следующей закуски.

- Я не имела в виду буквально, - удалось пискнуть ей.- Это просто фигура речи такая. - С едва заметной паузой она добавила: -Пожалуйста, слезь с меня.

  От него так хорошо пахло, так по-мужски, как солнце,земля и море, и она глубоко вдыхала этот запах, как будто это было ключом к еевыживанию. Он был за пределами опасности.

  - Пожалуйста, - снова взмолилась она.

  - А мне очень даже нравится, где я.

Эти слова эхом отозвались в ее душе, а тело с ясностьюответило: «мне тоже нравится, где ты». Она прикусила нижнюю губу. Как он этосделал? Как он заставил ее чувствовать себя так странно плененной иочарованной, и в тоже время, внушающий страх? Он вполне может быть кровососущимвампиром. Он был настолько сексуален, что у нее просто слюнки текли. Ее телонапряглось и стало болеть в таких местах, которые она думала, зачахли отнеиспользования. Делая ее страстно желающей, фантазирующей и голодной.

«Возьми себя в руки, Грейс. Только идиотка можетиспытывать вожделение к мужчине сомнительного происхождения и еще болеесомнительных действий».

Что ему нужно от нее? Она изучала его лицо, но ненаходила никакого намека на его намерения. Оно было абсолютно пустым. Еевзгляд  исследовал его дальше, заметила шрам, который рассекал щеку, поднималсявыше и пересекал его темную бровь. Его лицо было так близко, что она обратилавнимание на кривизну его носа, как будто, его постоянно ломали.

  Он был мрачно соблазнителен. «Опасен», повторили ееразум.

«Вот именно», созналась она укоризненно. «Вот почемуменя так влечет к нему. Я подсела, как наркоман, на опасность».

  - Что ты сотворила со своими руками, женщина? - вдругпотребовал он. Его лицо больше не было пустым, на нем отражалась ярость,слишком пугающая.

- Е-если я отвечу, - сказала она, заикаясь в этосуровое лицо, - ты позволишь мне уйти?

Хитро сощурившись, он поднес одну из ее ладоней корту. Горячие губы обжигали ее плоть, а кончик языка зализывал, лаская ранки. Поее руке пронеся электрический разряд, и она чуть не взорвалась в оргазме.

- Почему ты это делаешь? - спросила она, задыхаясь, постанывая.Независимо от причины, его действия наводили на мысли, такие привлекательные исладкие, она задыхалась от восхищения.

  - Перестань, - но, даже произнося это, она молилась,чтобы он не внял ее просьбе. Ее кожа запылала, нервные окончания потрескиваличувствительностью. Ее затопило дурманящее томление. И, Боже, помоги, ведь онахотела, чтобы его язык проследовал дальше, исследуя как можно больше обширнойтерритории.

- Моя слюна исцелит тебя, - сказал он, по-прежнемусвирепым голосом. Но это был другой вид свирепости. Более напряженный, болеежаркий, менее сердитый. - Что ты сделала со своими руками? - снова спросил он.

- Я карабкалась на стену.

Он сделал паузу.  - Зачем ты это делала?

- Я пыталась сбежать

- Глупая, - пробормотал он. Его колено вклинилосьмежду ее бедер, раздвигая их. Боль в животе усилилась, когда их ногипереплелись.

Он взял другую ее руку, его язык кружил вдоль мягкихподушечек и впадинок, заставляя думать о совершенно невероятно эротическихсценах. Его глаза мерцали от ледяной синевы до золотисто-коричневого,шелковистые волосы рассыпались по плечам и щекотали ее кожу.

Если бы он собирался обидеть ее или убить, то, конечноне стал бы так касаться ее. Конечно, не собирался...

Он засосал один из ее пальчиков. Она застонала ивыдохнула его имя. Он стал кружить языком по ладони. В этот момент оназастонала бессвязно и выгнулась так, что ее соски уперлись в его грудь, вызываявосхитительное трение.

- Так лучше? - хрипло спросил он.

Ее веки затрепетали и открылись. Выражение его лицабыло натянутым, он держал руки над ее взглядом. Ни одной ранки не осталось наздоровой розовой коже.

- Но... но... - замешательство затмило ееудовольствие. «Как это возможно? Как все это вообще возможно?» - Я не знаю, чтосказать.

- Тогда ничего не говори.

Он мог оставить ее больной и с ушибами в наказание запопытку побега, но не сделал этого. Она не понимала этого мужчину.

  - Спасибо, - сказала она тихо.

Он резко кивнул. - Не стоит благодарности.

- Ты позволишь мне сейчас подняться? - спросила она, сужасом ожидая? его ответа.

- Нет, - он отпустил ее левую ладонь, но взял правую.Его пальцы продолжали ласкать каждый штрих, как будто он не мог разорватьконтакт. - Теперь касательно твоего брата - что он собирался сделать смедальоном?

Она быстро попыталась придумать что-то, что сможетостановить поток противоречивых желаний, который буйствовал в ней. Также быстрорешила не говорить ему всего. Она на подсознании понимала, что он терпит ее недля того чтобы просто продлить контакт. Она поймала себя на том, что отвечает:

  - Мы не говорили об этом, и я еще не знаю. Можетбыть, он хотел его продать на eBay[4]Может быть, хотел оставить для своей частнойколлекции.

Он нахмурился: - Я не понимаю. Объясни мне, что такоеe-бей.

Когда она объяснила ему про интернет-аукционы, он сяростью пристально смотрел на нее.

- Зачем ему делать такие вещи? - спросил Дарий сискренним недоумением. - Продажа такого изделия чужаку - олицетворениеглупости.

- Там, откуда я родом, людям нужны деньги чтобывыжить. И единственный способ получить деньги - продать свое имущество.

- Здесь мы тоже нуждаемся в деньгах, но мы никогда необмениваем наши самые ценные вещи. Твой брат слишком ленив, чтобы зарабатыватьсебе на обед?

- Я думала, ты понимаешь, что он усердно работает. И яне говорила, что он собирается его продавать. Я только сказала, что он мог бы.Он помешан на аукционах.

Дарий выдохнул и наконец, отпустил ее руку, оперевладони по обе стороны от ее головы.

 - Если ты хочешь запутать меня, то у тебя хорошополучается. Почему твой брат отдал тебе медальон, если он хотел его продать?