Крейсер «Нанива»

Приближаясь к месту боя с юго-востока, «Нанива» открыла огонь по «Рюрику», поскольку крейсер вне строя представлял собой самую выгодную мишень с точки зрения удобства прицеливания. Но второпях японец повел стрельбу с предельных и даже, похоже, запредельных дистанций: его снаряды легли с большими недолетами.

Тем не менее в 5 часов 36 минут Иессен приказывает всему отряду повернуть на 20 градусов к югу. Как будто именно для того, чтобы отразить дерзкую атаку «Нанивы» огнем левой носовой восьмидюймовки «России». Странное решение! Из схем расположения артиллерии на русских кораблях и известной позиции крейсеров друг относительно друга отчетливо видно, что до поворота по «Наниве» могли стрелять семь орудий на обоих сильнейших русских кораблях: две восьмидюймовые пушки и пять шестидюймовых. После поворота «отразить дерзкую атаку» могла лишь «Россия» и только огнем своего носового сектора обстрела. Это тоже два орудия главного калибра, а среднего – уже только три.

Кроме того, при повороте одна восьмидюймовая пушка и одна среднекалиберная пушка исключались из обстрела более важного противника – броненосных крейсеров Камимуры.

Сомнительно, чтобы такой командир, как К. П. Иессен, был просто не способен верно объяснить обстановку. Скорее всего, решение повернуть было вызвано не попыткой отбить чью-либо атаку, а очередным следованием пресловутой инструкции адмирала Скрыдлова – избегать решительного боя во что бы то ни стало. Даже когда бой фактически уже навязан.

Адмирал Уриу был одним из самых опытных японских флотоводцев и, естественно, прекрасно понимал, чем может закончиться для его старого крейсера поединок с любым из кораблей Иессена. Поэтому крейсер «Нанива» отвернул. Отступил с той поспешностью, на которую только был способен. И лишил тем самым маневр русского отряда какого бы то ни было смысла: обстреливать из левой носовой восьмидюймовки «России» стало просто некого.

…Он еще вернется, этот осторожный «Нанива». Находясь вне досягаемости русских орудий, дождется того рокового момента, когда можно будет выступить в роли «добивателя». Но этот час еще не настал, а потому – об этом позднее…

Дальнейшие действия русского адмирала трудно объяснить с точки зрения тактики морского боя. Да и с точки зрения обыкновенной человеческой логики тоже.

Около шести часов утра Иессен командует отряду поворот на обратный курс. Но как этот поворот выполняется! «Россия» сигналом велит «Рюрику» сбросить скорость и начинает разворачиваться вправо. По направлению от противника. «Громобой» неотступно следует за своим флагманом. В результате крейсера оказываются в невыгоднейшей для себя позиции. Кормой к неприятелю под продольным обстрелом. Японцы палят «всем бортом»…

Пусть это положение сохранялось считанные минуты. Именно они, эти минуты, и решили судьбу сражения.

Поворачивая вокруг уменьшившего ход «Рюрика», «Россия» и «Громобой» несколько раз перекрыли силуэты друг друга во вражеских прицелах – состворились. В такой ситуации трудно вести огонь. Зато удобно противнику: недолеты и перелеты по основной цели достаются ее соседу по строю.

Что же касается «Рюрика», то ему пришлось в это время представлять собой мишень, медленно движущуюся по внутреннему кругу поворота и развернутую к неприятелю наиболее уязвимыми частями.

Прикажи Иессен тот же поворот на обратный курс производить влево – по направлению на противника – и все могло быть совершенно иначе. Русские корабли значительно лучше защищены от продольного огня с носовых курсовых углов, нежели сзади. К тому же носовой залп «Громобоя» превосходит кормовой на два среднекалиберных орудия. Поворот на неприятеля позволил бы почти мгновенно «сорвать» дистанцию и ввести в действие 120-миллиметровые пушки «Рюрика», сокращение расстояния вообще сулило немалые выгоды русской артиллерии. И кроме того, при повороте влево «Рюрик» совершенно легко и естественно занимал свое место в кильватерном строю без какого-либо изменения скорости.

Но история не знает сослагательного наклонения. А Иессен стремился не сократить, а увеличить дистанцию боя…

Крейсер «Рюрик» в бою 1 августа 1904 года

На войне ошибка командующего стоит слишком дорого. Во время поворота сразу несколько неприятельских снарядов разворотили борт «Рюрика» на уровне рулевого и румпельного отделений. Из совершенно разрушенного и затопленного отсека кормовой провизионки вода через вентиляционные системы проникла в отделение рулевой машины. Потом – в румпельное. Еще один снаряд довершил дело, вонзившись в переборку между провизионным и румпельным отделениями. При этом разрыве были перебиты рулевые приводы крейсера – и руль остался жестко зафиксированным в положении поворота.

Объемы затопленных отделений были невелики. Трюмно-спасательная команда успешно боролась с пожаром, удалось локализовать и затопление. Но раненый корабль оказался, без преувеличения, в смертельно опасной ситуации. Под обстрелом. С парализованными и зафиксированными в поворотном режиме системами управления. И фактически в одиночестве, потому что его товарищи еще во время поворота оторвались кабельтовых на 15–20 вперед и теперь уходили все дальше и дальше…

Японцы, видимо, не поняли в первый момент смысла русского маневра. Но как только завершил поворот отставший и уже подбитый «Рюрик», все четыре крейсера Камимуры легли на курс, параллельный курсу «России» и «Громобоя». А это значит, что основной огонь неприятеля сосредоточился в это время на двух уходящих крейсерах – в бою «привязывают» свое маневрирование к обстреливаемой главной цели.

Но предоставим слово самому Иессену.

В этом донесении есть несколько спорных моментов, что, в принципе, неудивительно: документы пишут люди. Но все же позволим себе отметить: вольно или невольно адмирал погрешил против истины минимум дважды. На деле никакого «места в строю» подбитый «Рюрик» занять уже не мог. И вряд ли пытался: поврежденный руль, переложенный на борт, не давал ему двигаться по прямой со скоростью более четырех узлов, управляясь машинами. А ведь крейсер и так завершил поворот позже других! И уж если неприятель придерживается одного курса с «Россией», они, скорее всего, полагали на данный момент основной мишенью именно ее, а не «Рюрика».

О том, что в это время «концевой отставший корабль» в русском строю обстреливался мало, пишут даже японские историки в книге «Описание военных действий на море в 37–38 г. Мэйдзи».