На этом довольно сложном перестроении японцы ухитрились даже не потерять эскадренного хода. А Иессен снова упустил удобный для атаки момент, видимо полагая, что нужно беречь силы для погони, которая может еще некоторое время продлиться.

Сближаться с противником далее русский отряд не стал. Хотя это сулило огромные выгоды от использования бронебойных снарядов, наносящих противнику самый жестокий урон. Японцы, как мы знаем, бронебойными снарядами вообще не располагали. Отказ от сближения Иессен мотивировал «шквальным огнем неприятеля». Но в японском историческом труде о том же моменте читаем: «стреляли редко и только наверняка, вследствие перерасхода боеприпасов и крайнего утомления расчетов».

Боеприпасы у японцев действительно были на исходе. В 9 часов 50 минут «Идзумо» сделал последний выстрел из шестидюймового орудия и резко отвернул на обратный курс. За ним послушно последовали и остальные. Вражеская эскадра первой выходила из боя…

Попаданием русского снаряда у «Идзумо» была серьезно повреждена первая башня. Разрушения корпусных конструкций и дымы пожаров были заметны у концевого «Иватэ» и у «Токивы».

«Адзума» периодически сбрасывал скорость, по всей видимости, имел какие-то повреждения в машинах, и несколько раз задерживал свою эскадру.

Теперь они уходили на юг. Туда, где остался брошенный на произвол судьбы и неприятеля одинокий «Рюрик». Японцам нужен был практический результат от этого сражения. Они считали своим долгом рапортовать командованию об уничтожении хотя бы одного русского рейдера. Еще более хотелось им предъявить адмиралу Того флаг сдавшегося русского корабля, но по опыту боя Камимура понял, что этого уже не будет…

А в это время в Корейском проливе «Нанива» и «Такачихо» вдвоем добивали «Рюрика». Пользуясь тем, что большая часть артиллерии русского крейсера была уже выведена из строя, они – впервые за сражение – пристраивались на близкое расстояние сзади и стреляли. Анфиладным огнем, вдоль корпуса, по крейсеру, имеющему заметный дифферент на корму.

Казалось, уже исчерпаны все средства к сопротивлению. К 10 часам «Рюрик» располагал только одним исправным орудием калибром шесть дюймов, да и то с ограниченным сектором обстрела.

Командир крейсера капитан 1-го ранга Е. Трусов был убит еще в начале сражения. Офицеры выбывали из строя убитыми и ранеными один за другим. И уже четвертый по счету за время боя офицер занял свое место на мостике. Это был артиллерийский лейтенант К. Иванов, решивший в случае угрозы плена корабль врагу не сдавать и взорвать бункера боезапаса.

Последнее орудие «Рюрика» умолкло в начале одиннадцатого. Бой кончился. Начался расстрел…

…И все-таки прекращать борьбу он был не намерен! Согласно версии В. Е. Егорьева, в эти последние минуты «Рюрик» пытался во время резкой циркуляции таранить «Наниву». Действительно ли это была преднамеренная попытка тарана или случайный рывок практически неуправляемого корабля – этого нам не суждено узнать уже никогда.

Крейсер «Нанива» без особого труда избежал столкновения. И еще раз японский корабль оказался недалек от гибели, когда из последнего торпедного аппарата «Рюрика» выскользнула в воду последняя торпеда. Но смертельный удар миновал «Наниву» и теперь – взрыва не последовало.

Судьба пощадила старого флагмана Уриу лишь для того, чтобы несколько лет спустя после войны он безвестно сгинул во время тайфуна у острова Уруп и был найден лишь несколько дней спустя на мели – в состоянии, негодном к восстановлению…

К моменту пуска последней торпеды «Рюрик» был уже совершенно небоеспособен. У него просто не осталось ни одной нормально функционирующей системы. Небронированная часть надводного борта была буквально изрешечена снарядами. Дымовые трубы зияли следами осколков. Число подводных пробоин приближалось к полутора десяткам, и многие из них невозможно было даже прикрыть временными пластырями, поскольку взрывами уничтожило предназначенные для этого смоленые брезентовые щиты и подкильные концы. В кормовые бункера боезапаса и отделения для подрывных патронов проникла вода. Теперь в случае угрозы захвата крейсер не удалось бы даже взорвать.

Главные паровые магистрали «Рюрика» были повреждены еще в начале седьмого часа. Из перебитых паропроводов вырывался горячий пар, и на батарейной палубе было так же жарко, как бывает в котельных отделениях, когда корабль движется полным ходом.

Палубы были искорежены. Тем не менее те из артиллеристов, кто еще был способен передвигаться, продолжали и в этом кромешном аду ремонтировать некоторые орудия. Они рассчитывали еще нанести какой-то вред неприятелю.

Кроме того, серьезные повреждения получила ходовая установка крейсера. Были разбиты два котла, сместился от взрыва фундамент одной из котельных групп. В нижних отделениях постоянно накапливалась вода, кое-где уже начали сдавать переборки, не выдерживая ее давления.

Повреждения «Громобоя» в бою 1 августа 1904 года Схема из книги Р. М. Мельникова «"Рюрик" был первым» (Л.: Судостроение, 1989)

Повреждения «России» в бою 1 августа 1904 года Схема из книги В. Е. Егорьева «Операции владивостокских крейсеров в Русско-японскую войну 1904–1905 гг.» (Л.: Военно-морское издательство НКВМФ СССР, 1939)

Откачивать воду приходилось едва ли не вручную – все главные циркуляторные насосы давно уже не действовали. Вышли из строя и все приборы управления и связи.

Из восьмисот человек команды убито и тяжело ранено было более двухсот. Легкораненые в большинстве своем оставались в строю, и сколько их точно, не знал, наверное, никто.

К японцам спешило подкрепление. От южной оконечности острова Цусима на звук выстрелов пришел крейсер «Нийтака». А вскоре появились авизо «Чихайя» с миноносцами и крейсер «Цусима». К финалу многочасовой баталии вся эскадра адмирала Уриу собралась в Корейском проливе.

Лейтенант К. П. Иванов, младший артиллерийский офицер крейсера «Рюрик»

Лейтенант Иванов собрал уцелевших офицеров «Рюрика» на последний военный совет. Некогда за столом кают-компании корабля собирались 22 офицера. Теперь пришли лишь трое: лейтенант П. Постельников, мичманы А. Ширяев и К. Шиллинг. У машин остался не покинувший своего поста старший механик А. Гейно, а где-то на батарейной палубе ремонтировал поврежденную пушку артиллерист Д. Плазовский. Убито было шесть офицеров и девять ранено.

Решение совета было единогласным. Так как далее держаться уже невозможно, пора открыть кингстоны крейсера, а оставшееся до затопления время посвятить спасению его экипажа. Вопрос о капитуляции не ставился, ни у кого и мысли подобной возникнуть не могло…