Фигурка остановилась и с улыбкой обернулась. Пламя свечиозарило лицо призрачным светом. Я рванула вперед, между нами осталось всегонесколько шагов... и вдруг земля подо мной провалилась. Я взвизгнула, рухнулакамнем вниз и очутилась в ледяной воде, которая с брызгами сомкнулась у менянад головой, хлынула в нос и в рот.

Задыхаясь, я замолотила руками и ногами, еле выбраласьиз-под воды, лицо щипало от холода, тело онемело. Откуда-то сверху раздалосьхихиканье. Мерцающий огонек еще немного помигал, как будто наслаждаясь моимунизительным положением, и торопливо скрылся за деревьями. Визгливый смех утих.

Я огляделась, из последних сил барахтаясь в пруду. Надо мнойвозвышался предательски скользкий илистый берег. У воды росло несколько старыхдеревьев, но ветви были слишком высоко, не достать. Я попыталась выбраться насушу, цепляясь за камни, — ступни скользили в тине; я хваталась за какие-то растения,выдирала их из почвы вместе с корнями и с шумным плеском падала обратно возеро. Надо выбираться по-другому...

Издалека послышался еще какой-то плеск — там кто- то был!

На воде поблескивала луна, окрашивая все вокруг в черное ссеребром. Все замерло в ночи, лишь жужжали насекомые. Над дальним берегом озеранад водой танцевали и кружились светлячки, светились и желтым, и розовым, иголубым. Может, плеск мне почудился?

Ничего не двигалось... Течение несло ко мне замшелое бревно.

Я моргнула, прищурилась. Бревно вдруг сделалось похоже налошадиную морду... если бы только лошади умели плавать, будто крокодилы. Яразглядела мертвые белесые глаза, острые сверкающие зубы, и ужас окатил менячерной волной.

— Пак! — взвизгнула я, карабкаясь на берег.

Предательский ил не давал ни за что зацепиться, я хватиласьи тут же теряла опору. Существо приближалось.

— Пак, спаси меня!

Я оглянулась через плечо. То, что казалось лошадью, уже былосовсем рядом, оно тянуло голову из воды и скалилось мелкими острыми зубами.

«Боже мой, я умру! Оно меня сожрет! Спасите, кто-нибудь!»

Я лихорадочно цеплялась за берег... и вдруг нащупала рукамипрочный корень. Схватила, рванулась изо всех сил — и корень вытащил меня изводы в ту самую секунду, когда чудовищная лошадь с ревом бросилась вперед.Мокрый кожистый нос толкнул меня в пятку, челюсти злобно лязгнули. Захлебываясьозерной водой и слезами, я вылетела на берег, а то, что притворялось лошадью,снова скрылось под водой.

Несколько минут спустя меня нашел Пак: я съежилась в комок вдвух шагах от воды, промокшая насквозь и дрожащая от холода и страха. Пак помогмне подняться, глядя на меня со смесью раздражения и сочувствия.

— Жива? — Он ощупал меня, словно проверяя, все ли на месте.— Цела, принцесса? Скажи что-нибудь!

Я кивнула, вся дрожа, и пролепетала, пытаясь собраться смыслями:

— Я видела... Итана. Я пошла за ним, но он превратился всвет и улетел, а потом меня хотела съесть лошадь... — Я запнулась. — Это был неИтан? Очередная фея поиграла у меня на нервах? А я поверила...

Пак со вздохом повел меня обратно по дорожке.

— Угу, — буркнул он, оглядываясь на меня. — Блуждающиеогоньки — они такие, показывают то, что тебе хочется, а потом увлекают с пути.Хотя этот оказался особенно зловредный, завел тебя в озеро к келпи. Надо бытебе запретить уходить одной, но ты ж все равно не послушаешься. А, какаяразница! — Он стремительно развернулся ко мне, так, что я подпрыгнула. — Неходи одна, принцесса! Ни при каких обстоятельствах, понятно? В этом мире тысчитаешься либо игрушкой, либо закуской. Не забывай об этом.

— Угу, — буркнула я. — Теперь понятно.

Мы продолжили путь. Дверца в узловатом дереве исчезла,однако мои кроссовки и рюкзак лежали снаружи — ясный признак того, что в гостинас больше не ждали. Я поежилась, натянула кроссовки на исцарапанные ступни истрашно разозлилась на весь этот мир и его обитателей, не желая ничего, кромевозвращения домой.

— Итак, — с наигранной веселостью заявил Пак. — Если тынаигралась с блуждающими огоньками и келпи, то нам пора. Только, пожалуйста,предупреди меня в следующий раз, если решишь выпить чаю с ограми — я дубинкупобольше захвачу.

Я ответила злобным взглядом, а он ухмыльнулся. В небезанимались призрачные сумерки, безмолвные и безжизненные; мы шли все глубже вНебывалое.

Вскоре мы набрели на мертвую проплешину посреди лесной чащи.

Дикий лес был местом призрачным и тихим, но... живым.Повсюду возвышались древние деревья, пестрели цветы, и всполохи безумных красокпронизывали окружающую серость, ярко выделяя жизнь. Между деревьями бродилизвери, странные создания перемещались в тенях; разглядеть их ясно неполучалось, но чувствовалось, что они там есть. Я ощущала на себе их взгляды.

Внезапно деревья расступились, и мы оказались на краюбесплодной пустоши.

Остатки жухлой травы завяли, каменистую почву покрывалискудные заплатки растительности. Тут и там торчали деревья, но все они высохли,скрючились и почернели, давно утратив листву. Издалека ветви поблескивали;острыми колючками, как странные металлические изваяния. Горячий ветер пах медьюи пылью.

Пак долго рассматривал мертвый лес.

— Лешик прав... — прошептал он, разглядывая скрюченноедерево. — Это неестественно. Что-то отравляет Дикий лес.

Я потянулась к поблескивающей ветке, дотронулась и тут жеойкнула.

Пак бросился ко мне.

— Что?

Я показала ему руку. Кровь сочилась из тончайшего, как отбумаги, пореза на пальце.

— Дерево. Порезалась.

Пак изучил мой палец и нахмурился.

— Металлические деревья... — задумчиво протянул он, достализ кармана платок и перевязал мне палец. — Это что-то новенькое. Если заметишьстальных дриад, обязательно скажи мне — заору и убегу со всех ног.

Я хмуро покосилась на дерево. Капля крови сверкнула науколовшем меня шипе и сорвалась на растрескавшуюся землю. Колючки блестели, какостро наточенные кинжалы.

— Оберону нужно знать об этом... — Пак опустился накорточки, рассматривая клочок иссохшей травы. — Лешик сказал, что онорасползается, но откуда взялось?

Он быстро выпрямился, но покачнулся и чуть не упал, неловковзмахнув рукой. Я его поддержала.

— Ты что?

— Все в порядке, принцесса. — Он выдавил болезненную улыбку.— Вот с домом моим что-то неладное, но что же делать? — Пак закашлялся ипомахал рукой перед носом, словно разгоняя противный запах. — Тошнит меня отэтого воздуха. Уходим отсюда.

Я принюхалась, но ничего не почувствовала, только запахземли с острым привкусом железа, вроде ржавчины. Пак пятился и кривился — то лиот злости, то ли от боли. Я поспешила за ним.