Вой раздался несколько часов спустя.

Пак застыл, и я едва не врезалась ему в спину. Он жестомприказал мне молчать.

Ветер донес до нас леденящее эхо жуткого лая и воя Меняпередернуло, и я подалась поближе к своему спутнику.

— Что это?

— Охота, — отозвался Пак, вглядываясь в даль, и скорчил рожу.— Знаешь, я как раз подумал: вот бы нас сейчас загнали, точно кроликов, ипорвали на части. А то весь день насмарку, если никто не пытается меняприкончить!

Я похолодела.

— Кто-то за нами охотится?

— Ты никогда не видела дикой охоты? — Пак застонал исхватился за волосы. — Проклятье! Что же, это осложняет дело. Я собирался устроитьтебе экскурсию по Небывалому, принцесса, но, видимо, придется отложить!

Вой надвигался, хриплое и низкое рычание звучало все ближе.Приближалось нечто... огромное.

— Нам надо бежать? — прошептала я.

— Ты их не обгонишь. — Пак попятился, — Они учуяли нашзапах; никто из смертных не выживет во время дикой охоты. — Он вздохнул икартинно прикрыл глаза рукой. — Ах, нас спасет лишь одно! Пожертвую собственнымдостоинством! Все снесу ради любви! О, жестокий рок!

— О чем ты?

Пак непонятно зачем подмигнул мне и стал меняться. Лицо еговытянулось, сузилось, шея стала удлиняться. Руки скрючились, пальцы почернели исклеились в копыта. Он выгнул спину, дрыгнул мускулистыми ногами. Кожа оброслашерстью, существо опустилось на все четыре конечности — уже не человек, а серыйв яблоках конь с развевающейся гривой и пышным хвостом. Все превращение заняломеньше десяти секунд.

Я попятилась, живо вспомнив нападение в пруду. Скакун ударилкопытом и нетерпеливо хлестнул хвостом. Из- под ниспадающей гривы сверкнулиизумрудные глаза, и мой страх слегка унялся.

Вой звучал все яростней, все ближе. Я бросилась к Паку вобличье коня, схватилась за гриву и полезла ему на спину: Живя на ферме, я всеголишь раз или два в жизни каталась верхом, так что вскарабкалась отнюдь не спервой попытки. Пак фыркнул и сердито дернул головой, злясь на меня заотсутствие навыков верховой езды.

Я попыталась выпрямиться и вцепилась в конскую гриву. Пакраздраженно скосил зеленый глаз, отпрыгнул в кусты, и мы поскакали.

Ездить верхом — это ужасно, особенно если нельзяконтролировать ни лошадь, ни направление. Скажу честно, такого страха я никогдав жизни не испытывала. Деревья неслись нам навстречу, сливаясь в одно пятно,ветви хлестали меня по голым рукам, ноги горели — так сильно я сжималалошадиные бока коленями. Я вцепилась в гриву мертвой хваткой, но все равно едване падала с коня всякий раз, как Пак менял направление. Ветер свистел в ушах,не заглушая дикие вопли и лай преследователей, гнавшихся за нами по пятам. Я несмела оглянуться.

Гонка продолжалась бесконечно. Пак не снижал скорости и какбудто даже не запыхался, но конская шерсть намокла от пота, и сидеть сделалосьскользко и еще страшнее. Ноги у меня онемели, руки казались чужими.

Из зарослей справа от нас вывалилось огромное черноесоздание и набросилось на лошадь. Щелкнули челюсти. Гончая, я таких огромныхникогда в жизни не видела! А глаза — синий огонь. Пак отскочил, увернулся и попятился,едва не сбросив меня на землю. Я заорала, а он лягнул задней ногой, в прыжкеударил гончую в живот, и пес с визгом отлетел в кусты.

Ветви и листья брызнули во все стороны. Еще пять чудовищныхсобак выскочили из чащи на дорогу. Окружив нас, псы с воем и рычанием хватали коняза ноги и отскакивали от ударов копыт. Я замерла, прижавшись к спине Пака, агромадные челюсти лязгали в дюймах от моих пяток.

И тут за деревьями показался стройный силуэт на гигантскомвороном коне — тот самый юноша, который мне приснился; тот самый, которого язаметила в окно автобуса. Жестокое ангельское лицо озарилось улыбкой; оннатянул тетиву огромного лука, сверкнула стрела...

— Пак! — взвизгнула я, понимая, что слишком поздно. —Берегись!

Листва над охотником зашелестела, большущая ветка качнуласьи хлестнула юношу по руке. Стрела, прогудев у меня над головой, вонзилась всосну, и по стволу расползлась морозная паутинка.

Охотник прилаживал новую стрелу к тетиве. Пак обернулся,пронзительно заржал, попятился и, непонятным образом увернувшись от клацающихзубов, перескочил через собачью свору. Копыта ударили оземь, и он помчался, агончие с лаем бросились за ним по пятам.

Стрела прозвенела над головой; таинственный всадник сноваприцелился и помчался следом за нами. Пак с фырканьем метнулся в сторону, едване сбросив меня со спины, и устремился в густую чащу.

Гигантские деревья росли так близко друг к другу, что Пакуприходилось продираться между стволами. Гончие отстали, но вой по-прежнемудоносился со всех сторон; поджарые черные тела мелькали в подлеске. Всадник пропализ виду — наверняка где-то затаился, выжидая случай пронзить наши сердцасмертельными стрелами.

Мы въехали под своды гигантского дуба, и Пак встал каквкопанный, а потом вдруг резко дернулся вперед. Я разжала пальцы и сорвалась сего спины. Я кувыркнулась в воздухе — сердце чуть не выскочило! — и грузношмякнулась о сплетенные ветки. Дыхание перехватило, а ребра пронзила такаяострая боль, что слезы брызнули из глаз. Пак заржал и умчался прочь, уводясобак за собой в темноту.

Через миг под деревом проехал всадник на вороном коне.

На леденящую долю секунды он помедлил под веткой, а язатаила дыхание, уверенная, что наездник вот-вот поднимет голову и заметитменя. Тишина взорвалась возбужденным собачьим тявканьем, и охотник пришпорил лошадь,устремляясь в погоню. Вскоре звуки стихли вдалеке, и я оказалась в одиночестве.

— Так-так, — послышалось совсем близко, — Интересненько

На этот раз я с трудом удержалась от крика, хотя едва несвалилась с дерева от неожиданности. Уцепившись за ветку, я лихорадочноозиралась в поисках источника голоса, но ничего не заметила — только ветки, даневерный свет сочился сквозь листву.

— Где ты? — выдохнула я. — Покажись!

— Я не прячусь, девочка, — прозвучал веселый голос. — Может,перестанешь жмуриться и распахнешь глаза чуть пошире? Вот так.

Передо мной на расстоянии вытянутой руки в пустотераспахнулись два глаза-блюдца, и я оказалась лицом к лицу с огромным серымкотом.

— Вот так, — мурлыкало существо, лениво рассматривая меняжелтыми глазищами. Длинная пушистая шерсть по окрасу идеально сливалась сдревесным стволом и окружающей нас листвой. — Теперь увидела?

— Ты кошка?! — глупо выпалила я.

Существо хитро подмигнуло.

— В грубейшем смысле этого слова, полагаю, можно назвать итак. — Представитель семейства кошачьих поднялся, потянулся, выгибая спинудугой, потом снова уселся и обернулся пушистым хвостом. Теперь, когда я немногопришла в себя от испуга, я поняла, что существо передо мной со всей определенностьюименно кот, а не кошка. — Меня называли Кайт Ши, Грималкин или кот Баюн, но,поскольку это все одно и то же, полагаю, что права и ты.