— Выступаешь с группой на дорогу. Посмотри через тепловизор. Там левое крыло внедорожника должно быть продырявлено пулями. Первый выстрел в колесо. Остановить машину. Смотреть внимательно. Если пассажиры вооружены, стрелять на поражение. Но они могут выйти из машины и без оружия. Их отличительная черта — длинные бороды. И вообще, постарайся стрелять в таком месте, где машина может под уклон свалиться. Любую аварию свалить на нас невозможно. А горные дороги сложные…

— Не переживайте, товарищ старший лейтенант. Отработаю, не придерешься. Я умею стрелять так, чтобы пуля колесо навылет прошивала. Если что, никто не докажет, что здесь был выстрел.

Это была правда. Младший сержант Елфимов уже многократно доказывал свое мастерство снайпера именно такими выстрелами. Я сам однажды после засады рассматривал сорванные с диска остатки автомобильной резины и никакого следа пули не обнаружил. Иногда такой выстрел бывает необходим. Например, в теперешней ситуации.

Я, конечно, рисковал. Это могла быть и машина с гражданскими людьми. Тем более начиналась пятница. Утром в мечети должен проходить традиционный пятничный намаз. И «Тойота Ленд Крузер Прадо» вполне могла ехать туда.

При этом передо мной встал классический для спецназа вопрос, который принято называть обобщенно «девочка с козой». Обычно этот вопрос относят к работе на территории противника, то есть в глубоком тылу врага. Как должен вести себя спецназ при встрече с мирными жителями, которые могут его выдать? Конечно, все зависит от задачи, которая перед спецназовцами поставлена.

Если задача важная, вполне допустимо посчитать, сколько погибнет невинных мирных жителей и сколько при этом будет в результате спасено жизней. Закон такого дифференцированного подхода не признает. Даже спасая других, если ты убил кого-то, значит, ты виновен.

У нас вообще законы трактуются странно. Когда к тебе в дом врываются вооруженные бандиты и ты, защищая себя и семью, убьешь кого-то из них, тебя могут осудить за превышение мер самозащиты.

Наша ситуация тоже была очень скользкой. Пока у нас не было достаточной уверенности, что в мечети прячутся террористы, хотя наличие там часового уже о чем-то говорило. А это точно был часовой, а не сторож, потому что сторожу бинокль не нужен. Тем не менее сомнения были, хотя времени на долгое раздумье не было. И потому мои действия были рискованными, но мне казались оправданными и даже необходимыми.

Группа вместе со снайпером выступила в сторону дороги бегом.

— Докладывать мне обо всем, — напутствовал я по связи убывающих и жестом подозвал старшего сержанта Лысакова.

Старший сержант быстро оказался рядом.

— Тебе, Леня, особое задание. Берешь «глушилку». Пользоваться ею умеешь. Если что-то не помнишь, прочитай инструкцию, возьми ее с собой, чтобы на месте иметь возможность уточнить какие-то моменты. Берешь двоих. Кого — выбираешь сам, с кем тебе легче работать. Пробираешься на стройку. Твое место для наблюдения — на минарете. Наш закрытый канал «глушилка» не возьмет, потому докладывать будешь мне все в подробностях. Твое дело — заглушить их связь и индикатор оптической активности, что стоит в большом дворе против мечети. Карта на твоем новом планшетнике есть. С собой захвати новый гранатомет. Он может сгодиться. Выдвигайся. И… предельная аккуратность! Никаких активных действий без приказа, кроме вынужденной самозащиты…

Жизнь солдат, естественно, выше целей, продиктованных заданием. Этот принцип в спецназе ГРУ соблюдался и соблюдается до сих пор и, надеюсь, будет соблюдаться и в будущем.

— Понял, товарищ старший лейтенант. Разрешите выступать?

— Выступай…

Уже по одному тому, кого из солдат выбрал себе в сопровождающие старший сержант Лысаков, я мог бы предположить, как он будет выполнять свое задание. Леня предпочел не тех, кто лучше стреляет или лучше дерется, а тех, кто умеет бесшумно передвигаться, кто лучше других, без звука и в то же время достаточно быстро, умеет ползать. Сам старший сержант все это умел в совершенстве, охотно обучал молодых солдат и не хуже меня знал, кто на что во взводе способен.

Я тем временем подозвал второго снайпера взвода ефрейтора Коломенского, рост которого вполне соответствовал фамилии, у нас в бригаде командир роты так и звал ефрейтора — «верста Коломенская». Однако рост в сто девяносто три сантиметра не мешал ефрейтору хорошо маскироваться и уж тем более не мешал хорошо и быстро стрелять. Если в точности стрельбы первый взводный снайпер младший сержант Елфимов без проблем мог спорить с Коломенским, то в скорострельности соревноваться с ефрейтором не мог никто. Его скорострельность порой удивляла даже инструкторов снайпинга из бригады, которые время от времени проводят занятия со снайперами нашей роты.

Вообще-то, по штатному расписанию взводу полагается только один снайпер. Но штатное расписание не в состоянии учесть всех нюансов, которые могут возникнуть по ходу проведения той или иной операции. Мне рассказывали, что в армии, например, Донбасса уже существуют целые взводы снайперов, которые не распределяются по строевым взводам, а действуют самостоятельно «ударным кулаком». Выдвигаются на участок противостояния и за ночь наносят противнику настолько ощутимый урон, что делают целые части войск ВСУ неспособными к сопротивлению. А при отражении наступления противника такие взводы способны остановить атаку не хуже, чем минометный дивизион. Своими корнями подобные боевые формирования уходят в древнерусскую историю, когда против врага выставлялись целые сотни стрельцов-лучников, вооруженных сложными славянскими луками, превосходящими по мощности даже арбалеты[13].

Нам, в силу специфики наших действий, наверное, нет необходимости заводить целый взвод снайперов, тем более что снайпингу обучаются практически все солдаты спецназа ГРУ. По крайней мере, в нашей бригаде. Нам на взвод хватает обычно пары снайперов, иногда — трех.

— Коломенский, найди место, будешь страховать группу в минарете. Но прицел поднимай только после того, как Лысаков «глушилку» включит. Лысаков, не забудь предупредить…

Я размышлял о том, что лучше в скрытном бою при использовании глушителей — скорострельность ефрейтора Коломенского или точность младшего сержанта Елфимова. Но к определенному выводу так и не пришел. Все зависит от момента применения снайпером своего оружия. В одной ситуации необходима предельная точность, в другой — не обойтись без скорострельности.

— Товарищ старший лейтенант, — оказался легким на помине младший сержант Елфимов. — Мы выходим к дороге, но перейти ее не успеваем. Машина приближается.

— А зачем переходить? — не понял я.

— С этой стороны я левое крыло не увижу. Простреляно оно или нет…