Наличие «МОН-100» меня лично слегка расслабляло, поскольку именно на таких минах проходили обучение солдаты моего взвода. И старший сержант Лысаков обязан был с такой миной справиться с закрытыми глазами, поскольку на тренировках выполнял задание вслепую. И как раз с натяжными взрывателями тренировался. Не зря, значит, тренировался.

Наличие двух мин снимало с меня напряжение, вызванное расстрелом машины на дороге. Если ставят мины, значит, кого-то пытаются на территорию не допустить. Кого — понятно без расспросов. Выставлять мины для охраны будут только бандиты. И это уже хотя бы частично оправдывало мои жестко направленные действия. Другое дело, что машина была расстреляна несколькими минутами раньше, чем были найдены мины, но кто это докажет? И как это можно доказать? Солдаты моего взвода никогда не дадут показания против своего командира и скажут следствию только то, что я им прикажу сказать. Или разрешу сказать. Да, скорее всего, и говорить ничего не потребуется.

— Лысаков!

— Я, товарищ старший лейтенант.

— Что молчишь? Докладывай обстановку!

— Проникли на территорию, подползаем к входу на стройку. А он большой в окружности, этот минарет. Издали кажется узким, как заводская труба, а на самом деле — крупное сооружение. И пристройки вокруг. Целое одноэтажное здание. Примерно в полтора этажа. То ли фундамент слишком высокий, то ли там полуподвал внизу.

— Проверь. Сначала подвал осмотри. Потом наверх забирайся. Наверху, как осмотришься, сразу «глушилку» включай. А то ефрейтор Коломенский переживает. Не имеет возможности серьезно работать. А без серьезной работы его «винторез» ржавеет. Поэтому поторопись…

— У меня с собой не «винторез», товарищ старший лейтенант, а «вал»[16], — поправил меня ефрейтор Коломенский, который слышал наш разговор по общей внутривзводной связи.

Я же вообще, по сути дела, не видел разницы между «валом» и «винторезом». Тем более винтовка, как и автомат, могла стрелять очередями.

— Хрен редьки не слаще… Осмотрим подвал, поднимемся и «глушилку» заведем, — отреагировал старший сержант Лысаков.

По-своему он был прав. Простые бойцы, не профессиональные снайперы, как и я, не видели разницы между «винторезом» и «валом», которые имели схожие технико-тактические показатели, только автомат, как ему и полагается, в сравнении с винтовкой, имел более объемный магазин, хотя стрелял теми же самыми патронами.

— Докладывай, что в подвале найдешь. Если ничего, все равно докладывай, — распорядился я.

Почему-то люди всегда считают, что результат — это когда что-то находят, и не желают принимать во внимание, что отсутствие результата — тоже результат. Приходится напоминать и требовать доклада.

— Уже по лестнице спускаемся. Если есть лестница, значит, и подвал должен быть. Ага, товарищ старший лейтенант, здесь дверь металлическая. И замок пудовый… Что с ним будем делать?

— Ты меня спрашиваешь? А сам сообразить не можешь?

— Могу. У меня в рюкзаке есть кусок проволоки подходящего диаметра. И даже щипчики, чтобы проволоку загнуть.

— Сможешь открыть? Или мое присутствие требуется?

Вообще-то у нас в батальоне работать с отмычками обучали только офицеров. А я уже на свой страх и риск обучил этому своего заместителя по взводу. И надеялся, что он с работой справится.

— Открою. Замок простейший. Из магазина.

— Только все свои манипуляции запоминай, чтобы потом закрыть без проблем, — дал я совет. Сам когда-то такой совет получил от бывшего профессионального «медвежатника», которого привлекали к обучению офицеров. Тогда же «медвежатник» объяснял нам, что закрывать замок всегда сложнее, чем открывать. Это точно так же, как забираться в гору и спускаться с горы. Второе всегда сложнее. То же самое с закрыванием замка. Некоторые долго не могут такой простой манипуляции выучиться. Лысаков, помнится, сначала тоже никак не мог. Пришлось идти от устройства замка. Заставил его самого думать. Продумал. Тогда стало получаться.

А открытый замок всегда может вызвать подозрение, насторожить противника и сорвать операцию. Кто предупрежден, тот вооружен. Это известная аксиома. Даже если ты сам будешь стоять за закрытой на замок или открытой дверью — это большая разница. Разница такая же, как стоять с подготовленным к бою оружием или держать автомат за плечом на ремне.

— Только сразу не заходи. Поищи «контрольку»[17].

— Открыл, товарищ старший лейтенант, — сообщил Лысаков. — Снял замок. Сейчас проверю дверь на предмет «контрольки», и пойдем подвал обследовать.

— Внимательно проверяй. Фонарь хорошо светит? Луч не рассеивает?

— Никак нет, не рассеивает. Точка четко очерчена. Со стороны можно только одну точку и увидеть. Если я пожелаю показать.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите сообщить… — вмешался в разговор младший сержант Елфимов. — Нашли след. Сразу искали не там. Мы по дороге пошли, а он со склона спустился. Я его тепловизором поискал, в пределах досягаемости пули не нашел. Убежал… Преследовать?

— А если он в село подался? Он уже может добежать с перепугу…

— Может, товарищ старший лейтенант.

— И тревогу может поднять…

— Может, товарищ старший лейтенант.

— Значит, преследовать бесполезно.

— Если бы в селе поднялась тревога, мы бы услышали, — предположил старший сержант Лысаков. — Если только он еще на подходе к селу… Но догнать его все равно нереально. Значит, тревога вот-вот поднимется.

— Лысаков, продолжай работать, — приказал я.

— Я работаю, товарищ старший лейтенант. А разговариваю только в фоновом режиме. Нет «контрольки». Я все осмотрел самым внимательным образом.

— Так же осмотри и сам подвал. Одного человека оставь на входе для страховки.

— Понял. Работаю… — отозвался старший сержант.

— Нам что делать? — спросил Елфимов.

— Машина догорела?

— Догорает. Не взорвалась.

— Посмотрите, сколько человек в машине сидели. Но тела не вытаскивайте. Постарайтесь обойтись без ожогов. Это значит, за дверцы голыми руками не хвататься. Просто загляните внутрь. Есть ли там оружие. Оружие не вытаскивать… Оставьте все как есть… И собственные следы нужно убрать.