по дороге показав сопровождающему на обшитый красным дерматином диванчик рядом со стойкой. Тот кивнул и остался стоять у двери. На меня мордоворот за стойкой не обратил вообще никакого внимания. Похоже, что в этом здании бывали и более колоритные личности, чем мужик со свежей царапиной на щеке и в измызганном, залитом бурыми потеками грязи пальто.

Все интереснее и интереснее. Я то думал, что мы едем в центр, скажем к зданию ФСБ на Лубянке, а приехали на фирму Захара.

В лифте, предварительно закрыв обе двери, сначала с хлопком стальную потом со скрипом стеклянную, Захар достал бумажник. Из бумажника извлек небольшую пластиковую карточку и воткнул ее в едва заметную прорезь под кнопочной панелью. Лифт, казалось, удивленно хрюкнул и, отчаянно скрипя, сдвинулся с места, но не вверх, а вниз. За стеклянными дверями меланхолично скользил бетонный колодец с толстыми жгутами проводов на гладких стенах.

Наконец мелькнул свет и мы остановились напротив ярко освещенного коридора.

Ехали мы не меньше четырех минут. Значит, это помещение находилось по меньшей мере в тридцати метрах под землей.

Мне стало не по себе. Происходило что-то крайне и крайне неординарное, далеко выходящее за рамки моих представлений о работе силовых структур. То, что это место является глубоко секретным, сомневаться не приходилось. Вот только за каким чертом Захар меня сюда притащил?

Здесь охрана была куда солидней. Трое затянутых в черные маски с тонким усиком антенны за ухом и камуфляж парней с автоматами нацеленными на выход их лифта были явно не свадебными генералами. Даже увидев Захара, и явно узнав, оружие они отнюдь не опустили. Так и держали под прицелом несколько минут. Потом неожиданно опустили автоматы и расслабились.

Здесь явно была система идентификации и покрутив головой я обнаружил телекамеру мерно помигивающей зеленой лампочкой под потолком.

Захар зашагал к выкрашенным в салатный цвет солидного вида дверям в конце коридора. Я как-то суетливо, всегда как-то теряешься под дулом автомата, двинулся за ним следом.

За дверью оказался еще один пост в коротком — не более пяти метров и заканчивающемся очередными салатными створками коридоре.

Здесь на наше появление даже не отреагировали — двое парней в том же камуфляже и масках просто расступились, пропуская дальше.

И все в полном молчании.

Почему-то у меня появилась аналогия с мышеловкой.

Только вот как-то неприятно и мерзко чувствовать себя мышью.

— Что, страшно? — Я даже вздрогнул о голоса Захара. Надо же. Оно оказывается разговаривать еще не разучилось.

— Аж мороз по коже. — Бодро сообщил я.

— Ну-ну. Зато впечатлений наберешься на всю оставшуюся жизнь.

— Это уж точно. Чего-чего, а впечатлений у меня сегодня с утра хоть отбавляй. С удовольствием бы поделился.

— Экий ты, однако, ядовитый сразу стал.

Мы шли по длинному пустому коридору. Самый обычный коридор — покрытые "жидкими" обоями стены, стилизованный под розовый (ну и вкусы) мрамор линолеум на полу, яркие зеркальные светильники под потолком.

Такой коридор можно встретить в любом здании, принадлежащем средней руки коммерческой структуре. Только в отличии от своих собратьев, двери в этом коридоре были все сплошь безлики — ровная салатная поверхность, кодовый замок рядом с черной пластиковой ручкой и прорезь для магнитной карты. Кто-то здесь очень любил игры с секретностью — на дверях даже табличек с номером нет. И еще одна странность — на всем пути ни одного человека.

А может оно так и должно быть. В конце концов, сколько я на своем веку повидал подобных бункеров? Правильно… Ни одного.

Снова лифт и мелькание серого бетона за стеклом.

На этот раз наш путь оказался короче — не более двух минут. Створки дверей с тихим шелестом разошлись, и мы оказались в подавляющем своим объемом зале. Воображение тут же подсунуло ассоциацию с ЦУПом где нибудь на Байконуре. Тот же огромный экран на стене с отпрепарированным глобусом. Те же многочисленные терминалы, заполняющие огромное, ярко освещенное резким дневным светом помещение, мерным гудением и сухим стрекотом клавиатур. И огромное количество людей в военных мундирах.

Мундиры сновали между столов. Мундиры сидели за клавиатурами. Мундиры стояли небольшими кучками и оживленно спорили. Мы в своей гражданской одежде выглядели по меньшей мере белыми воронами.

Нас заметили. Сначала охрана — трое парней в камуфляже с неизменными автоматами в руках, стоявшие рядом с выходом из лифтовой кабины взяли под козырек.

Затем неторопливой походкой подошел генерал. С любопытством посмотрел на меня и перевел взгляд на Захара. Тот немедленно вытянулся — ни дать ни взять примерный служака. Да и меня, если откровенно, потянуло встать по стойке смирно. В конце концов, не каждый день видишь живого генерала.

— Привел?

— Так точно товарищ генерал.

— Все еще считаешь, что поступаешь правильно?

— Да.

— Ну-ну. — Генерал смерил меня взглядом. Задумчиво пожевал губами. — Что парень? Считаешь правильным, что Захар тебя сюда притащил?

Неопределенно пожимаю плечами. Я в принципе этой чести вообще не просил.

— Ладно. — Генерал снова обратился к Захару. — Поговоришь с ним. Потомзайдете ко мне.

— Слушаюсь товарищ генерал.

Генерал удовлетворенно качнул головой и отвернулся.

— Пошли. — Захар торопливо дернул меня за рукав.

Мы двинулись в обход шумливой толпы.

На нас не обращали внимания. Хотя нет — ловлю любопытный взгляд молодой рыжеволосой девушки, сидящей в нескольких метрах от меня за мерцающим экраном.

Вот чего я никогда не пойму, так это женщин идущих в армию. Уродующая форма и жесткая дисциплина — не лучший выбор для существа, которому природа предназначила быть красивым и беззаботным.

А может, правы те злые языки, что намекают юным созданиям о высоком проценте неженатых мужчин среди военных?

Девушка, явно не догадывающаяся о моих антифеменистких мыслях, мило улыбается и вновь склоняется над клавиатурой.

Улыбаюсь в ответ, хотя она уже и не видит этой моей ответной, чуть ироничной вежливой улыбки, и ныряю вслед за Захаром в зев очередного коридора.

— Заходи — Захар отворил дверь, обычную, покрытую белой краской деревянную дверь, и сделал приглашающий жест рукой. — Это