— Два кофе в мой кабинет.

Похлопал по карманам в поисках зажигалки, обнаружил ее лежащей на столе и прикурил.

— И знаешь что самое странное в этой истории?

Даже предполагать не хочу, просто отрицательно мотаю головой.

— После нашего с тобой разговора, того, когда мы выпивали, я решил поставить около твоего дома "наружку". Так на всякий случай. И отлично знаю, что никуда ты вчера не выходил.

— Выходит у меня алиби? — Улыбнулся я. Улыбка выходит какая-то кривая. Не убедительная. Я уже начинаю оправдываться?

— Половина алиби. В том что это вряд ли сделал ты — в этом я пожалуй… уверен. В то, что замешен в этом — уверен на все сто.

Раздался неуверенный стук в дверь. Принесли кофе.

Невысокая девушка с огненно рыжей шевелюрой поставила небольшой пластиковый подносик на стол и быстро ретировалась.

Захар неторопливо потянулся к кофейнику. Загремел чашками.

— Меня подняли среди ночи. Шеф рвал и метал — в людном месте, в центре Москвы происходит событие, равных которому в нашей практике еще не было. И в качестве главного персонажа оказывается мой друг.

По комнате поплыл горький запах кофе.

— Нам стоило больших усилий притормозить твой розыск. К счастью, тебя искали не как убийцу — показания свидетелей о человеке, якобы превращающемся в монстра, менты просто проигнорировали, посчитав обычным массовым психозом. Тупость, конечно, непроходимая, но нам на руку. Искали тебя как свидетеля. Упорно искали. Для них этот случай тоже не рядовое ЧП.

Захар пододвинул ко мне чашку с кофе и сахарницу. Машинально двигаю ее к себе и начинаю насыпать сахар, не замечая сыплющихся на чистую столешницу белых крупинок.

— Мне поручили… доставить тебя для допроса. Да! Не смотри на меня так. Именно для допроса. Единственное что я смог сделать это чтобы разрешили не трогать тебя дома. Поэтому я и просил тебя приехать. Поэтому и отправил Аню к вам чтобы и она ничего не узнала.

— Тот парень… Игорь… Ждал меня?

Захар помолчал. Неторопливо отхлебнул из чашки.

— Да. Я ждал тебя в квартире. Игорь стоял для подстраховки. На всякий случай.

— Чтобы я не убежал? Да?

— Не ехидничай пожалуйста. Он мертв — ты жив. Какие тебе еще оправдания нужны?

— А ты циничен Захар. Так спокойно говоришь об этом парне.

Захар со стуком поставил чашку. Настолько резко, что несколько коричневых капель выплеснулось и растеклось по столу парящей лужицей.

— Да, я циничен! Извини. Но я на службе и не хочу сейчас опускаться до сантиментов. Я двадцать лет знаю родителей Игоря и мне еще предстоит ехать к ним. Рассказывать о его смерти. Так что засунь куда-нибудь свой язык на время. Идет?

Он снова взял чашку. Мрачно посмотрел на пролитое кофе.

— Не считай меня сволочью Витя. Я сегодня с двух часов ночи на ногах. И ради тебя уже нарушил чертову уйму должностных инструкций. И продолжаю их нарушать, кстати.

Он снова опустил чашку и посмотрел мне в глаза. Тихо сказал.

— Витя… Пойми… Ну откуда я мог знать что это будешь ты? А? Откуда? Даже когда ты рассказал о своих снах — я не хотел верить. Убаюкивал себя мыслями о том, что это все не более чем совпадение. Что ты писатель и подобное можно объяснить последствиями твоей деятельности. Когда ты сказал про бар я окончательно расслабился — еще ни разу эти… существа не оставляли сколь-нибудь материальных свидетельств своего присутствия, поэтому и посчитал все за глупый розыгрыш.

— Причем здесь мои сны?

Захар повертел чашку в руках. Ответил не сразу и с явной неохотой.

— По рассказам родственников… жертв. Каждому из убитых, где-то за месяц-два до гибели, начинались сниться странные сны. Настолько странные, что некоторые из них обращались к врачам. Иногда сны превращались в кошмары, иногда оставляли просто неприятно-гнетущее впечатление. Некоторые случаи сопровождались простыми галлюцинациями — вроде твоего случая с конвертом.

— Была какая-то общность тем? — Осторожно спросил я.

— Если ты имеешь в виду, не видели ли они одни и те же сны, то нет. Это проверялось в первую очередь. У каждого был собственный, индивидуальный набор сновидений. Хотя надо отметить, что у всех доминировал образ суперчеловека.

— В смысле?

— Каждый совершал во снах нечто выходящее за пределы собственных физических возможностей. Например могли летать. Или — Захар быстро взглянул на меня, — умели разрушать простым усилием воли. У некоторых появлялись способности к созиданию. Например одна дамочка изо сна в сон творила букет роз.

— Похоже на обычные детские сны.

— Не похоже. Не похоже даже на обычные человеческие сны. У людей… — Захар запнулся — у обычных людей любое сновидение является лишь отражением реальных событий. Как в кривом зеркале. Можно обобщить так — необычные цели, обычные методы. У жертв наоборот. Обычные цели — необычные методы их решения. Я сам точно не понимаю, что и как, но наши психологи утверждают что это неправильно.

— Ты хочешь сказать что причиной смерти становятся неправильные сны? Но это же абсурд.

Бред какой-то. За то, что неправильно переходишь дорогу, рубят голову?

— Витя. Мы не знаем. И боюсь никто на Земле не знает. Ты думаешь эти события имеют место только в России. Отнюдь. Они повсюду. По всему миру. Два случая зафиксированы даже в Антарктиде… на полярной станции.

— Откуда вы то знаете. Старые добрые шпионские игры?

Захар пропускает мою колкость мимо ушей.

— И это тоже. Россия уже далеко не та держава, что была раньше. Сведений от агентуры доходит значительно меньше, чем мы получаем от Интерпола.

— Интерпол тоже ведет расследование?

— Да. Хотя они… — в голосе Захара прорезалась гордость, — и признают наше лидерство.

"Тихо шифером шурша…" Наша страна, как всегда, стремится быть первой? Пусть по трупам, но первой?

Кто-то как-то сказал: "Если мир перевернется, важно первым встать на голову".

А если я не хочу переворачиваться?

Куда-то подевался страх. Либо я действительно отношусь к категории людей которым экстремальная ситуация придает силы, либо… либо уже