– Приятно чувствовать себя победителем? – спросила я, когда он обнял меня за талию и мы пошли дальше.

– Еще как! – ответил он и махнул в сторону развилки. – Смотри.

– Королевская биржа! – взволнованно прошептала я. – Вечером! Ты помнишь?

– Джентльмен никогда не забывает, – пробормотал он, низко кланяясь. – Не знаю, открыты ли еще лавки, но фонари явно будут гореть. Прогуляемся по двору?

Мы прошли под арку. Рядом высилась колокольня, увенчанная золотой фигуркой кузнечика. Мне хотелось получше рассмотреть четырехэтажное здание, вместившее в себя сотни лавок. Здесь торговали всем: от доспехов до конских подков. Статуи английских монархов взирали на торговцев и покупателей. Кузнечик на колокольне был лишь началом целой стаи кузнечиков, оседлавших фронтоны мансардных окон.

– Кузнечик был на гербе у Грешема. Как видишь, строитель биржи не страдал избытком скромности и активно занимался самопродвижением, – засмеялся Мэтью, увидев, куда я смотрю.

Некоторые лавки еще были открыты. В аркадах, окаймлявших центральный двор, горели фонари. Мы были не единственными, кому сегодня захотелось сюда прийти.

– А откуда доносится музыка? – удивилась я, слыша ее звуки, но не видя самих музыкантов.

– С башни. – Мэтью махнул в сторону входа. – В теплое время года торговцы складываются и нанимают музыкантов. Они считают, что концерты помогают торговле.

Мэтью здесь хорошо знали. С ним постоянно здоровались, называя по имени. Он шутил с торговцами, расспрашивая их о женах и детях.

– Подожди, я сейчас, – сказал он, нырнув в ближайший магазин.

Я осталась слушать музыку. Какая-то молодая инициативная женщина устроила импровизированный бал. Люди встали кругами, взялись за руки и стали подпрыгивать. «Совсем как попкорн на горячей сковородке», – подумала я.

Мэтью вернулся с небольшой шкатулкой, которую церемонно преподнес мне.

– Мышеловка, – засмеялась я, глядя на откидную дверцу.

– Настоящая мышеловка, – пояснил Мэтью, беря меня за руку, и потащил в самую середину веселья. – Потанцуй со мной.

– Но я совсем не знаю этот танец.

Танцы в Сет-Туре и при дворе Рудольфа были плавными и размеренными.

– Ты не знаешь, зато я знаю, – сказал Мэтью, не обращая внимания на кружащиеся пары. – Это старинный танец. Называется «Черная лошадка». Движения совсем простые.

Мэтью подвел меня к концу цепочки, отдав мышеловку на хранение подвернувшемуся мальчишке. Он пообещал сорванцу пенни, если в конце танца тот вернет нам мышеловку.

Мы включились в танец. Движения и впрямь не отличались сложностью. Три шага, небольшой прыжок вперед, еще три шага и такой же прыжок назад. После нескольких повторений рисунок танца усложнился. Двенадцать танцоров разделились на две равные цепочки и начали переходить по диагонали из одной в другую, двигаясь взад-вперед.

Танец закончился. Собравшимся захотелось продолжения. Они называли музыкантам свои любимые танцы, требуя более темпераментной музыки. Мэтью получил назад мышеловку, заплатил честному мальцу пенни, и мы покинули Королевскую биржу. Я думала, что теперь мы пойдем домой, но Мэтью свернул на юг, к реке. Мы шли по каким-то переулкам, пересекали церковные дворы, и я напрочь потеряла ориентацию. Наконец мы оказались у церкви Всех Святых с высокой квадратной колокольней и примыкавшим к ней клуатром, где когда-то гуляли монахи. Как и большинство лондонских церквей, эта неумолимо превращалась в руины. Ее средневековая каменная кладка крошилась и осыпалась.

– Хочешь подняться наверх? – спросил Мэтью, увлекая меня в клуатр и дальше – к низкой деревянной двери.

Я кивнула. Мэтью толкнул дверь, и мы двинулись по ступеням. К счастью, колокола в этот час молчали. Мы поднялись еще выше. Мэтью открыл люк и вылез на крышу, затем нагнулся и поднял меня.

Крышу окружал невысокий парапет. Отсюда был виден практически весь Лондон и ближайшие окрестности. Там на холмах ярко пылали костры. Перемигивались фонари барок и лодок, скользящих по Темзе. На фоне черной воды они выглядели желтыми светлячками. Сюда доносился смех, музыка и прочие звуки, к которым я успела привыкнуть за месяцы жизни в Лондоне.

– Ты встретилась с королевой, посмотрела Королевскую биржу в ее вечернем великолепии и сыграла в пьесе при дворе Рудольфа, – напомнил мне Мэтью, загибая пальцы.

– Это только часть событий. Мы нашли «Ашмол-782». Я узнала, что являюсь прядильщицей и что магия не настолько упорядоченна, как я надеялась.

Мне вспомнился день, когда я впервые увидела Лондон. Мэтью показывал все приметные места, боясь, как бы я не заблудилась. Теперь же я знала их сама.

– Вот там – Брайдуэлл, – сказала я, указывая в темноту. – А там – собор Святого Павла. И арены, где травят медведей. – Я повернулась к притихшему вампиру. – Спасибо тебе за этот вечер, Мэтью. У нас с тобой не было свиданий. Мы не гуляли, как сегодня. Это была просто волшебная прогулка.

– Да, плохо я за тобой ухаживал. Нужно было бы почаще гулять допоздна, танцевать и смотреть на звезды. – Мэтью запрокинул голову, подставив лицо лунному свету.

– Ты сейчас по-настоящему светишься, – сказала я, дотягиваясь до его подбородка.

– И ты тоже. – Рука Мэтью опустилась на мою талию. Теперь он обнимал не только меня, но и нашего ребенка. – Твой отец дал нам целый список. Как думаешь, мы все выполнили?

– Мы развлекались. Ты, словно волшебник, показал мне биржу вечером, а потом устроил сюрприз, предложив подняться на колокольню, чтобы полюбоваться видом ночного Лондона.

– Осталось еще два пункта. Право выбора за тобой: я могу повыть на луну или мы можем заняться сексом.

Я улыбнулась и отвела глаза, почему-то смутившись. Мэтью вновь запрокинул голову, готовясь завыть.

– Не надо выть. Зачем пугать городскую стражу? – засмеялась я.

– Тогда будем целоваться, – сказал он.

Наутро все обитатели нашего дома дружно зевали за завтраком. Бессонная ночь не прошла даром. Том и Джек проснулись последними и сейчас жадно поглощали кашу. Появившийся Галлоглас наклонился к Мэтью и прошептал ему что-то на ухо. Я увидела погрустневшее лицо мужа и тут же ощутила противную сухость во рту.

– Где мой отец? – спросила я, вставая из-за стола.

– Вернулся домой, – угрюмо ответил Галлоглас.

– Почему ты не задержал его? – Я была готова разреветься. – Он же обещал, что побудет еще немного. У меня остались вопросы. Мне бы хватило нескольких часов.

– Нет, тетушка, – печально возразил Галлоглас. – Тебе бы не хватило всего времени, что есть в мире.

– Он даже не простился со мной, – ошеломленно прошептала я.

– Это было бы прощанием навсегда. Зачем отцу подвергать себя такой пытке? – тихо произнес Мэтью.