RCA выкупила половину издательства Elvis Presley. Но занятая организацией гастролей от имени Полковника и приобретением специалистов звукозаписывающая компания отказалась. Но он сохранял надежду, что RCA, возможно, окажет финансовую поддержку, когда сообщил Элвису в середине его гастролей в Лас — Вегасе, что, похоже, они смогут организовать свое издательство через Фредди. Элвис и Лиза — Мария будут иметь 80 %, а Фредди и мистер Дискин — по 10 %. Однако он предупредил Элвиса, что вся эта информация должна сохраняться в строгом секрете и чтобы он пока не обещал никому из друзей, которые приносили ему песни, записать их. Возможно, незачем было все так драматизировать, чтобы привлечь внимание Элвиса. В конце концов все было переложено на плечи Фредди.

В любом случае было сделано много, и он завершал свои сделки с Элвисом и RCA. Организация нового издательства потребовала больше усилий, чем думал Полковник. Улаживание технических деталей растянулось на шесть месяцев. Несмотря на все сложности и ограничения. Полковник верил, что это предприятие внесет свежие перемены, которых все так долго ждали, конечно, если он сохранит здравомыслие в ведении дел.

Запись концерта «Алоха» состоялась в Америке 4 апреля и в общем получила хорошие отзывы. Были оговорки, что американская версия слишком долгая и слишком напыщенная — но в общем это расценивалось как успех. Рейтинги подтвердили его, альбом занимал первую позицию в чартах. Элвис с волнением смотрел шоу дома, но без раздражения, как в 1968 году. Казалось, он принял свою грандиозность, и ему нечего было доказывать.

А вот сфера, в которой он хотел что — то доказать, была карате. Возможно, его подстегивало высокое положение Майка Стоуна (Присцилла говорила всем друзьям и репортерам, что «Майк настоящий мужчина» и относится к ней «как к женщине»). Спорт затягивал его все глубже, как раньше его затягивало любое увлечение. Но это было иное увлечение, которому он был предан в течение пятнадцати лет, только сейчас это приобрело характер одержимости. 2 апреля он убедил Эда Паркера вручить ему шестиразрядный черный пояс по карате (что было воспринято как «продажный ранг» в спортивном окружении). Это только подстегнуло его надавить на Кэнга Ри, которого он вызвал сопровождать его в Сан — Франциско на Чемпионат карате Эда Паркера. Он хотел, чтобы Мастер Ри поднял его на разряд выше, чем Паркер, и вручил ему семиразрядный пояс. Число «семь», объяснил он, имеет для него огромное духовное значение, но Мастер Ри отказался. Несмотря на преданность Элвису и то, что он многим ему обязан, Ри оставался более преданным спорту.

Их прилет в Сан — Франциско на соревнования вызвал возбуждение. Среди его друзей не было никого, кто бы не увлекся карате. После ежедневных упражнений большинство были синие или черные, с растянутыми запястьями, лодыжками и спинами, но это были знаки отличия. Не всем нравились методы Эда Паркера, поэтому продолжала расти зависть к новому положению Кэнга Ри, но было также общее чувство смелости и восторга. По дороге из аэропорта в Civic Auditorium, где проходили соревнования, Элвис с удивлением обнаружил на шатре свое имя. Вернувшись в отель, он обнаружил, что в газетах сообщали о его предстоящем появлении и участии в показе разбивания кирпичей. Он тут же позвонил Полковнику. Конечно, он не может появиться на публике, заорал Полковник. Что будет с организацией его выступления в Сахара Тахо менее чем через месяц и RCA Record Tours, которая заказала его гастроли по Западному берегу через пару недель? Готов ли он ради свободы отказаться от хороших денег? Будет ли он слоняться среди людей, которые хотят только использовать его имя?

Элвис даже не пытался возразить. Он послал нескольких ребят вычеркнуть его имя из списка участников и предупредить организаторов, что он уезжает, а затем вернулся домой, горько разочаровавшись в Эде и самом себе. На следующий день он получил седьмой дан, так как, по настоянию ребят (Реда, Сонни, Чарли, Джерри и Ламара), Кэнг Ри воспользовался случаем и поговорил с Элвисом о таблетках.

«В то время я не знал ничего о таблетках. Я даже ничего не знал об аспирине для себя. Но телохранители объяснили мне: «Ты просто скажи Элвису — никаких таблеток, он никого не слушает, но он послушает тебя». И я сказал: «Нет проблем». Когда Мастер Ри приехал к нему домой в Моновэйл, Элвис не сразу спустился, так как он боялся, что его опять будут использовать. Когда наконец он спустился, я сказал ему так: «Ты знаешь, что ты — Господин Тигр, король джунглей, и когда у тигра есть рана, он ее зализывает. Зализывай, но не принимай таблетки». А он сказал: «Я понимаю». Немедленная реакция. Потом он приглашает меня в свою комнату наверху и показывает мне свой полицейский значок и фотографию с Никсоном. Он — агент по борьбе с наркотиками. Он сказал: «Я против наркотиков, я не верю в них, даже если пою или что — то еще». Он стал объяснять мне, как он «чист». Пояс Кэнг Ри вручил ему, уговорив себя, что Элвис сделал очень многое для продвижения карате, и это очень много значило для Элвиса. Он много раз говорил мне: «Этот черный пояс гораздо ценнее моего золотого пояса». Он действительно был доволен своими боевыми тренировками. Просто он не заботится ни о чем больше. Он старается открыть себя и все плохое сделать хорошим. Это мое мнение, понимаете? Но я сожалел, что должен был быть строже с ним. Он выбрал меня своим инструктором, и я должен жестче обращаться с ним. Я перебросил его через себя, когда он попытался перебросить меня через себя, — но он все равно любил меня за честность».

Две недели спустя они уже были на пути в девятидневный тур по Западному побережью, о котором упоминал Полковник. Для бас — гитариста Эмори Горди, который единственный раз работал с Элвисом, когда замещал Джерри Шиффа во время сессии в 1973 году и который сейчас заменил его в группе, даже это короткое путешествие было откровением. Он мечтал присоединиться к Элвису после той удачной сессии (тогда были записаны «Separate Ways», «Always On My Mind», «Burning Love»), тем более что условия работы — зарплата, размещение и производительность во время гастролей не могли быть лучше. Только музыка разочаровывала. «Общая картина расстроила и меня. Все уже годы занимались этим делом, и все должно было быть уже определено; они послали мне пятьсот мелодий, чтобы я выучил их за две недели, а в конечном итоге мы делали то же