Линдой почти каждую минуту были вместе. С момента окончания концертов в Вегасе она почти постоянно находилась рядом. «Я была с ним 24 часа в сутки — он буквально не хотел даже зайти в ванную, пока я не заходила с ним. Я понимаю, что это было не признаком здоровья, но он был моей самой большой детской любовью, моим представлением о взрослой любви. Я думала, что это естественно, быть с кем — то все время.

Он был со мной очень ранимым, но очень надежным, мы были частью друг друга. Были времена, когда он был отцом, а я была дочерью, времена, когда я была мамочкой, а он — сыночком. Иногда он говорил; «Я буду никем, а ты будешь всем». Мы как будто включали друг друга и понимали настроение, понимали, что нужно сейчас другому. Вы знаете, если честно, то моя жизнь вращалась вокруг него».

Она была удивлена, когда поняла, как ограничена эта жизнь; она была поражена, когда поняла, насколько он нуждается в ней. Она скоро поняла, что ей все время необходимо быть бдительной, как матери со своим ребенком. Хотя он предлагал ей таблетки, она никогда не соблазнялась на них, потому что несколько раз он засыпал во время еды, и, если бы она его немедленно не будила, он бы задохнулся. Это было очень романтично, но в то же время очень тяжело и далеко от её восприятия мира. Она поняла это, как поняли до нее другие. Они разделяли страсти друг друга, вместе смеялись над шутками, называли друг друга ласковыми именами (он называл её «мамочка» или «Ариадна»). На Рождество он подарил ей шубу и бриллиантовое кольцо и, хвастаясь перед парнями, попросил ее подняться, надеть корону и ленту Мисс Теннесси. «Я сказала: «Да ну, это слишком избито». Но все — таки пошла и надела вечернее платье, ленту и корону и спустилась по лестнице, как будто я действительно вошла в роль королевы красоты. Когда я спустилась, то улыбнулась, выставив насмоленные передние зубы, и сказала: «Об этом ты мечтал, дорогой?» Он просто умер от смеха».

9 января они приехали на Гавайи, за пять дней до запланированного эфира. С Элвисом прибыла его обычная свита: парни, жены, подружки, семья и друзья из Мемфиса. Он и Сонни потеряли по двадцать пять килограммов после двух полных курсов диеты из Лас — Вегаса, правда у Сонни возникла проблема со здоровьем и ему необходимо было сделать трехмесячный перерыв, прежде чем возобновить режим. У Элвиса таких проблем не возникло, он выглядел лучше и счастливее. Казалось, что наконец вернутся лучшие времена.

Деньги поступали из всех источников: большой экран, маленький экран, продажи записей и личные появления. «На гастролях» получил широкое распространение в ноябре с необычным шквалом публикаций пылкими зрителями (главная статья в Rolling Stones называлась «Наконец — первый фильм Элвиса Пресли»), Он даже был номинирован на «Золотой глобус» в категории «Лучший документальный фильм». Продажи последнего сингла «Separate Ways», по настоянию Элвиса соединенного с «Always On Му Mind», немного разочаровали, но записи разошлись в полмиллиона копий.

«Фелтон присутствовал на репетициях «Алоха», хотя он не отвечал за этот проект. После того как в октябре ему сделали трансплантацию почки, он чувствовал себя намного лучше. Так как на шоу использовались новые технологии, то он испытывал серьезные опасения насчет своего будущего в звукозаписывающей компании, так как он ничего не понимал. Но ему было приятно, что Элвис оставался верен ему, он настоял на том, чтобы Фелтону заплатили за звук в Madison Square Garden, хотя он сам не мог прилететь в Нью — Йорк. Он даже нашел Фелтону почку для трансплантации через два года после того, как доктора Фелтона из Vanderbilt University Medical Center все еще не могли решиться на операцию. Фелтон похудел на 128 фунтов и, несомненно, умер бы, тогда Элвис взял ситуацию под свой контроль. Он связался со специалистом по почкам из Mayo Clinic, и он в течение нескольких дней назначил операцию. Фелтон уже собрался и был готов к отъезду из Миннесоты, когда внезапно, почувствовав запах больших пожертвований, Vanderbilt нашел ему донора. Но было слишком поздно. «Ваш муж — сокровище», — снова и снова говорил Элвис Мэри Харвис в течение трех дней репетиций. Пока Фелтон не был уверен в преданности ему Полковника и RCA, он наслаждался пребыванием здесь и мог быть уверен только в дружбе, которая продолжила его отношения с Элвисом на многие годы.

Пока шла сборка основных установок, репетиции проводились в Hilton Hawaiian Village. Было много технических проблем, которые приходилось устранять. Билл Белю уехал на материк в испуге, что Элвис отдал свой инкрустированный рубинами пояс жене актера Джека Лорда, но Белю сохранил еще несколько рубинов, чтобы сделать другой пояс и доставить его прямо на шоу. Пассета тем временем занимался съемкой островов (для полной версии в США, которая выйдет в эфир в апреле). В четверг они уже репетировали в HIC Arena. Все было сделано так, как он показывал на чертежах Элвису: справа на сцене полосы высокого потолка выступали как огромное зеркало, расширяющее пространство; сзади натянут черный холст, на котором цветными огоньками написано «Элвис»; и мигающая фигура гитариста. Дорожка продолжалась прямо в зале, и Элвису на сцене было очень удобно, так как провода провели тоже другим способом и их не было видно.

Они продолжали репетировать до вечера перед премьерой. Продолжались технические неполадки, но в конце все работало более — менее без помех. В пятницу генеральная репетиция прошла за два часа до шоу, и фанаты почти «буквально бушевали снаружи, когда в семь вечера открылись ворота», согласно репортажу The Honolulu Advertiser. В дальнейшем он написал, что «публика не переставала бушевать ни на минуту через непрекращающийся репертуар». Элвису было нетрудно выносить их истерию. «Вы фантастические зрители», — сказал он. Потом запел песню «Can't Help Falling In Love», которую он закончил, стоя на коленях спиной к залу, его плащ раскинулся в скромной позе поклонения, смешанного с самопоклонением, так что весь мир принял Элвиса на всех языках.

Не было чувства неловкости — это ведь была всего лишь репетиция. Но было ощущение напыщенности, несмотря на все его необыкновенные диеты, Элвис все равно выглядел раздутым, его изображение было размытым. Несмотря на все его украшения, стиль одежды, шлем волос, Элвис оставался просто Элвисом — никаких сюрпризов, только эффекты.

«Это был звездный час, полный криков и музыки, — восхищенно писал The Honolulu Advertiser, — аура большого времени: