рощи выступила спасшая его. Та, что никак не могла оказаться здесь, в сотнях ли от ее дома. Ван Юйянь, любовь всей жизни Дуань Юя.

— Юная госпожа Ван, — он сам не заметил, как подошел к девушке вплотную, на расстояние, отнюдь не допустимое приличиями. Широкая улыбка неумолимо вползла на лицо юноши, да так и осталась там. — Как же я рад видеть вас. Вы спасли мои жизнь и свободу, и теперь, я в неоплатном долгу перед вами, — последние слова он говорил едва ли не в лицо собеседнице, и та ничуть не торопилась отодвигаться.

— Я… я тоже рада видеть тебя, Дуань Юй, — сдавленно ответила она. Неожиданно, Юйянь прижалась к юноше, уткнулась лицом в его плечо, и разрыдалась. Тот, окончательно растерявшись, осторожно обнял возлюбленную.

— Я шла в Да Ли через всю Сун, — всхлипывая, бормотала она, заливая слезами шелк халата Дуань Юя. — Ты ведь не шутил, что твой отец — и мой родитель тоже? Я и вправду сестра тебе?

— Вовсе нет, — поспешно возразил тот. — Вы не сестра мне, но лишь из-за того, что мать родила меня вне брака, — торопливо выкладывая эту новость, он напрочь забыл о ее постыдности. — Мой отчим, Дуань Чжэнчунь — ваш настоящий отец. Вы идете навестить его? Значит, ваша матушка тоже где-то здесь?

— Она отказалась от меня, — глухо проговорила Ван Юйянь, и ее всхлипывания участились. Крепко сжав плечи Дуань Юя, она подавила рыдания, и продолжила:

— Мама желала уберечь меня от обмана и разочарования, запрещая видеться с Мужун Фу, — ни грана былой нежности не прозвучало в ее голосе, когда она выговорила это имя.

— Я пошла против ее воли, желая остаться с ним, — грустно закончила девушка. — А он… он… — кое-как справившись с всхлипами, она договорила:

— Он всего лишь хотел добраться до хранилища книг мамы, пользуясь мною, как… ключом, — Дуань Юй сдвинул брови в недоброй гримасе, и непроизвольно погладил плачущую девушку по волосам, даже не заметив этого не очень приличного жеста. Та не протестовала.

— Мой зять говорил, что Мужун Фу помогал киданям в битве за Яньмыньгуань, — промолвил он. — Также, по словам Шэчи, семья Мужун все же оказалась замешана в смерти монаха Сюаньбэя. И, что самое непозволительное, этот… невежа оскорбил ваше доброе имя при нашей встрече в Лояне! Разве настоящий мужчина станет бросаться злыми словами в искренне любящую его девушку? Не сомневайтесь, юная госпожа Ван — ваше расставание с Мужун Фу приведет лишь к добру.

— Это он напал на нас в той красильне, — добавила девушка. — Я узнала его под личиной Ли Яньцзуна — технику шагов моего двоюродного брата трудно с чем-то спутать. Думаю, он не стал бы вредить мне тогда — все же, я была нужна Мужун Фу для его великого плана, — горе ушло из голоса Юйянь, сменившись язвительностью. — Но твоей смерти, Дуань Юй, он желал вполне искренне, хоть ты и не сделал ему ничего дурного. Как только я могла полюбить этого мерзавца? — она тяжело вздохнула, всем телом опираясь на юношу. Тот невольно заулыбался, обнимая возлюбленную.

— Все совершают ошибки, — успокаивающе проговорил он. — Главное — не упорствовать в них. Вы раскрыли дурную натуру своего двоюродного брата, и разорвали связи с ним до того, как он причинил вам вред несчастливым браком, или еще какой подлостью. Думаю, узнав о том, что вы исправили свою ошибку, ваша мать простит вас. Если понадобится, я навещу ее вместе с вами, и встану перед тетушкой Ли на колени, моля ее о милосердии, — решительно добавил он. Ван Юйянь пробормотала ему в плечо невнятную благодарность. Посомневавшись, юный далисец добавил:

— Наверное, мне все же не стоит столь откровенно прикасаться к вам. Мое сердце болит, сочувствуя вашему горю, но меньше всего я хотел бы сделать что-то оскорбительное, — девушка подняла голову, и, растерянно моргнув, отступила на шаг, словно не понимая, как оказалась в объятиях Дуань Юя.

— Вы немного сбились с пути, — продолжал юноша, вновь обретя спокойствие. — Ближайший далиский пограничный город, Шама, находится к северо-западу отсюда, а вы, как я понимаю, двигались на юго-восток. Давайте я провожу вас в столицу. Не знаю, вернулся ли мой отчим из своего злосчастного путешествия, но мы можем подождать его вместе.

— С отцом что-то случилось? — поинтересовалась успокоившаяся Юйянь.

— Это долгая и неприятная история, — отозвался Дуань Юй. — Ее лучше начать с самого начала, благо, у нас есть время…

Бок о бок, они двинулись к оставленной у дороги лошади Ван Юйянь — девушка спешилась и спряталась в роще при виде гонящихся за кем-то незнакомых воинов. То недолгое время, что она провела, странствуя по Срединной Равнине, успело научить ее здоровой осторожности. Дуань Юй взял под уздцы каурого мерина Юйянь, и повел его по дороге, ведущей в Шама, попутно развлекая девушку рассказом о похождениях своего отчима, недобрых поползновениях Четырех Злодеев, и поражениях, что те успели потерпеть от семьи Дуань — юноша без особых сомнений относил к ней и Шэчи. Дуань Юй глядел с уверенным спокойствием, а речь его лилась гладко и складно, но внутри него все пело от с трудом сдерживаемой радости: он был нужен Ван Юйянь, девушке, любимой им всем сердцем! Она не чуждалась его прикосновений, и не обижалась на них! Она даже и не подумала отвергнуть его общество! В кои-то веки, все в жизни юного далисца складывалось наилучшим образом. Она, эта жизнь, перевернулась с ног на голову — еще вчера, он спал на холодном земляном полу камеры-одиночки, плененный врагами, и едва очухавшийся от ядовитого зелья, которым его накачивали четыре дня подряд, а сегодня, он, победивший тех самых врагов, наслаждается обществом дорогой его сердцу девы. Пожалуй, можно было сказать, что бурное и беспорядочное бытие Дуань Юя встало не с ног на голову, а наоборот: с головы — на ноги. Туда, где ему и следовало быть.

* * *

«Моя добыча сбежала из-за твоего вмешательства, Дин Чуньцю!» сейчас, голос Дуань Яньцина как никогда напоминал демонический рев. «Если бы ты не полез к нему в камеру, если бы не позволил поглотить свою силу Искусством Северной Тьмы, этот мальчишка бы сейчас корчился на дыбе, выдавая свои тайны, а не возвращался домой!»

— Юный Дуань