class="p1">Тело полупридушенного Саске вдруг рухнуло на пол. Итачи аккуратно коснулся руки племянницы, упирающейся ему в грудь, и опустил ее. Сарада зачарованно следила взглядом за его пальцами с темными ногтями. Мельком заметила продолговатую щель на плаще.

Случайно зацепился и разорвал? Или кому-то все-таки удалось его задеть? Когда-то…

Почему-то дядя не сломал ей запястье, как Саске.

Сарада выдохнула и вновь подняла взгляд на лицо Итачи.

— Почему ты убил Данзо? — в голосе уже не было ни капли уверенности, он дрожал так же сильно, как и все тело. — Потому что я…

Но не успела Сарада договорить, как рука дяди вдруг впилась ей в горло и пригвоздила к стене. Теперь в позе Саске была уже она.

— Нээ-чан! — испуганно воскликнул далекий голос Наруто.

Но следом послышался ехидный смешок серокожего мечника и ничего так и не произошло.

— Так ты знаешь? — удивился Итачи.

— Об этом говорит вся деревня, — прохрипела Сарада. — Так зачем? Потому что я сказ…

Рука еще сильнее стиснула горло, мешая говорить.

— Чтобы забрать то, что принадлежит мне, — ответил Итачи на незавершенный вопрос.

Сарада задыхалась. Ей отчаянно хотелось вдохнуть или кашлянуть. Из глаз брызнули слезы. Лицо Итачи расплывалось.

— Дядя…

Никто не спешил помогать ей.

Что я могу? Что я…

Сарада пустила чакру на шаринган. Глаза вспыхнули жгучей болью.

Мангеке.

Могу убить его прямо сейчас. Он ничего не поймет и не успеет сделать.

Фокус Канрен невесомо коснулся прямого носа Итачи. Скользнул по щекам, густым ресницам, проник в теплый мрак его мозга.

Так тепло… Просто горячо.

Странно было смотреть в глаза дяде и в то же время щупать его изнутри, в то время как он, ничего не подозревая, прожигал ее шаринганом. Совсем не то же самое, что убивать незнакомую девушку из Корня. Тогда Сарадой руководило желание убивать, а сейчас… Она просто пыталась защититься. И, погрузив фокус техники в голову родного дяди, почему-то медлила.

Взгляд оторвался от лица Итачи и упал ниже. На уровень грудной клетки, там, где сокращалось сердце, такое же горячее, как и все вокруг него.

Почему так горячо?..

Сарада закашлялась от крепкой хватки на горле. По щекам потекли слезы, но уже не просто от того, что она задыхалась, а еще и от мыслей.

Он — чудовище. Он и не думал помогать мне. Просто пришел забрать у Данзо то, что ему было нужно, а перед этим выжал из меня все, что мог, чтобы подготовиться к опасной встрече. Но я почему-то не могу его убить. Послать чакру в сердце, прямо сейчас, и в следующее мгновение он будет мертв. Папе не придется с ним сражаться. Наруто будет в безопасности. Но я не могу. Он такой живой и горячий, он… он мой дядя.

Сарада всхлипнула. Она уже не видела за слезами ни четкого лица Итачи, ни коридора. Только голубой очаг чакры перед собой. И фокус Канрен все еще сидел в сердце Итачи, передавая Сараде по невидимой дрожащей нити, связующей их, каждое сокращение, каждый толчок крови.

Итачи неожиданно потянулся к ней. Фокус Канрен вынырнул из кипящей глубины его организма и уперся в гладкую кожу щек. Дядя наклонялся все ближе и ближе… Его лицо очутилось настолько близко, что у Сарады все сжалось внутри от страха и ощущения неправильности происходящего. Она судорожно пыталась вдохнуть и плакала. Щек коснулись пряди волос Итачи, и Сарада поразилась тому, насколько они мягкие, все еще, несмотря на суровую жизнь отступника и небрежный уход.

Горячее дыхание дяди обожгло ухо.

— Погаси шаринган, — шепнул Итачи и добавил с затаенной угрозой в голосе: — Если кто-то узнает о Мангеке — повторишь судьбу Шисуи.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза, чуть ли не вплотную.

— Хорошо поняла?

Сердце бешено колотилось. Сарада, сдавленно глотнула воздух, моргнула и деактивировала Мангеке. Фокус Канрен рассеялся.

— Как всегда суров, — заметил дрожащим от возбуждения голосом Кисаме. — Решил накормить сестру Цукуеми?

— Тэмме! — взревел Наруто. — А ну убери от нее руки!

Послышался топот ног. Сарада не знала, что происходит там, за спиной Итачи: лицо дяди заслоняло весь обзор. Возможно, это Нанадайме вопреки угрозам Кисаме и запретам Джирайи рванул ей на помощь. Хотя, что он мог сделать?

За последние несколько минут ее мир успел сломаться тысячу раз, и Сарада понимала, что собрать его воедино будет совсем не просто. Безумие перевалило за все мыслимые пределы: она стала получать какое-то маниакальное удовольствие от ощущения теплой дядиной руки на горле и его гипнотического шарингана перед глазами.

Сараде не хватало воздуха. Ее отец валялся на полу избитый. Ехидный серокожий мечник говорил что-то про сестру и Цукуеми, и Сарада подозревала, что это каким-то образом относится к ней... Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу со своим страхом, не насильно, как накануне вечером, а добровольно, в попытке защитить отца, Сарада смутно начинала понимать, что имел в виду Шисуи, когда сказал, что никто в деревне не знает настоящего Итачи.

Он был весь соткан из противоречий. Мягкий, спокойный и смертельно опасный одновременно. Итачи не убил Саске и не убил ее, ни вчера, ни сейчас, хотя Сарада была уверена, что он это сделает. Но он не сделал. Не воспользовался ее заминкой, нерешительностью и слабостью.

Топот ног приближался, а за ним и крики Кисаме. Послышался липкий звук. Запахло чем-то кислотным и затхлым, гниющим. Сарада почувствовала, что проваливается спиной в стену. Мягкая влажная субстанция касалась голых рук и затягивала в себя. Дядина рука на горле разжалась. Сарада с наслаждением вдохнула, но…

Черт. Нет. Не уходи!

Однако Итачи уже потерял к ней интерес.

— Не повезло, Итачи, Кисаме. Вас съели с потрохами, — послышался довольный голос Джирайи. — Я призвал сюда пищевод гигантской жабы с горы Мёбоку. По вам все равно петля плачет. Хоть жабу накормлю.

— Да… да что это вообще, даттэбайо? — пролепетал голосок Наруто.

— Наруто! Стой смирно, — приказал саннин. — Это моя техника.

Итачи отстранился, и Сарада наконец увидела, что творилось вокруг. Стены, пол, потолок коридора затянуло толстой розовой оболочкой. Наруто застыл на полдороге к ней, а Джирайя сидел на корточках поодаль, погрузив руки в изменившийся пол.

Это и правда пищевод жабы?

— Кисаме, уходим, — скомандовал Итачи.

Сарада хрипло дышала и растерянно наблюдала, как фигура ее дяди срывается с места и устремляется в рукав коридора за поворотом. Туда,