шею, силой развернув голову, - Ты думаешь, тем, кто живет здесь, нужны твои деньги? Здесь они стоят не дороже, чем растопка для камина. Посмотри на нас! Это Пепелище. Мы как догорающие дрова, слишком сырые, чтобы попросту превратиться в золу. Ты знаешь, что такое боль, сыряк? Ты ничего не знаешь о боли. Ты не знаешь, каково это, выть, чувствуя, как тебя сжигают заживо изнутри тысячи дьявольский огней. Ты не знаешь, как ощущает себя тот, чей жир, выплавляясь, вытекает из брюха. Ты не знаешь, что чувствует человек, чьи волосы тлеют у него на голове. Ты не знаешь, как мучаются люди, внутри костей которых вместо костного мозга течет жидкий огонь… Твои деньги?

Паленый вырвал из руки Герти банкноту и сунул себе в рот, точно фокусник, исполняющий старый трюк с пропавшей купюрой. Но она не пропала. Когда Паленый вытащил ее изо рта, банкнота горела зеленоватым пламенем, скручиваясь и чернея.

- Во всем мире нет достаточно денег, чтоб облегчить нашу боль, сыряк! – выдохнул Паленый в лицо Герти, мешая слова с пеплом, - Раствор морфия для нас не действеннее сельтерской воды. Даже рыба давно не помогает. Посмотри на нас! Сутками напролет мы валяемся в лужах с грязной водой, как свиньи. Мы не спали неделями. Наши мысли давно превратились в зловонный дым!

- Я не хочу вам зла! – выкрикнул Герти, все еще пытаясь упираться и чувствуя себя мелкой рыбешкой, вздумавшей плыть против сильного течения, - Мне нужна помощь!

- Ты хочешь от нас помощи… А знаешь ли ты, какую помощь дал нам город? Хочешь знать, как помогают нынче угольщикам? Мы вынуждены скрывать нашу страшную болезнь до тех пор, пока она не делается явной! Мы бежим от врачей и полисменов! Мы прячем внутри нашу горящую душу, занявшуюся от одной, рожденной в человеческом теле, искры! Но нас находят. Рано или поздно предательские следы на теле выдают нас. И тогда мы получаем все сполна. Нас вышвыривают из домов, даже если это грязные лачуги в Скрэпси. Они все боятся пожаров… Нас гонят отовсюду, где мы пытаемся найти работу или кров! Нас встречают и провожают руганью, как прокаженных. Нас! Тех, кто на собственной шкуре познал адские муки, в то время, как вас ими только пугают раскормленные священники! Ты плохо понял, куда попал, сыряк. Но у тебя будет время понять. К трону его!

- Трон! Трон! – принялись скандировать угольщики, таща упирающегося Герти куда-то, - На трон его!

С трудом повернув голову, Герти увидел, куда его тащат.

То, что обитатели Пепелища называли троном, стояло наособицу и в первую секунду показалось Герти единственным здешним предметом мебели. Но это был не просто стул с высокой спинкой. Он был металлическим, уродливым, неуклюжим, собранным из всякого хлама, найденного здесь же. Подлокотники были сложены из труб, спинку образовывали самые разные детали, сбитые и сваренные вместе. Когда-то, по всей видимости, блестящий, трон потемнел от жара и местами был основательно закопчен.

Лязгая зубами от страха и неизвестности, инстинктивно сопротивляясь тащащим его рукам, Герти подумал, что все, может быть, не так уж и плохо. Судя по всему, трон угольщиков представлял собой разновидность позорного столба, издревле известного на континенте. Судя по тому, как грубо он был сработан и как торчали из него заклепочные шипы, провести в таком кресле даже час было бы чрезвычайно неудобно, если не сказать мучительно. Но он сможет это пережить. Если угольщикам надо подвергнуть его унижениям и страданиям, Гилберт Уинтерблоссом сможет принять это, как полагается джентльмену, с пренебрежительной улыбкой и ледяным спокойствием.

Когда его подтащили ближе, Герти заметил странную деталь, укрывавшуюся от него прежде. Под седалищем трона располагался металлический куб с заслонкой, напоминающий печь. Судя по многим признакам, это и было печью. Закопченной примитивной печью. Когда Герти заметил вторую странность в конструкции трона, то ощутил, как моча в его мочевом пузыре превращается в раскаленный кипяток. Подлокотники трона были обмотаны толстой проволокой. Весьма спорный элемент оформления, если расценивать трон с точки зрения предмета интерьера. Но весьма обоснованный, если представить, что…

- Нет! – заорал Герти, преисполнившись новых сил, - Не надо! Не туда!

Угольщики взвыли от возбуждения.

- На трон его! Средней прожаренности! С корочкой!

- Вы не посмеете! Стойте! – слова вдруг стали изливаться из него сами собой, рожденные, казалось, не голосовыми связками, а желудком, - Я ничего вам не сделал! Пожалуйста! Перестаньте!

- Специально для сыряков, - удовлетворенно сказал Паленый, наблюдая за тем, как угольщики тащат Герти к закопченному трону, - Удивительное изобретение морального воздействия. Позволяет любому сыряку ощутить, каково быть в шкуре угольщика. Ты даже не представляешь, сыряк, насколько оно эффективно. Тут весь вопрос в том, сколько дров подбрасывать… Если сухих и побольше, моральное воздействие начинается практически сразу. Некоторые сперва кричат, потом затихают. Другие наоборот. И этот запах… Ты никогда не узнаешь всю подноготную человеку, если не увидишь его глаза, когда он вдыхает запах своего же паленого мяса. Удивительное ощущение. Ну а для тех, кто поупрямее, есть и сырые дрова. Это долгий метод, иногда может занимать день или два… Тоже интереснейшее воздействие. Сыряк сперва вырывается и кричит, потом успокаивается, потом начинает ерзать, а лицо делается задумчивое, ну как у философа…

- Оставьте меня! – взвыл Герти, тщетно пытаясь извернуться, - Я из Канцелярии! Из Канцелярии!

Паленый с жуткой ухмылкой, обнажавшие тронутые пеплом губы, потрепал его по плечу.

- Да тут, почитай, все из Канцелярии, приятель. И, заметь, это пока еще трон холодный. А как станет припекать, у тебя фантазия еще и не так разойдется, это уж ты мне поверь. Хоть Папой Римским себя назовешь. Верно говорю?

Угольщики одобрительно загудели.

- На трон его!

- Жаренный король! Коронация Жареного Короля!

- Топку-то прочистите, золой все забито…

- Одежду срывай! Кто ж в кожуре запекает?

Герти знал, что у него только один шанс. Другого ему никто не даст. Смертельный ужас, охвативший его, придал не только сил, но и находчивости, коротким сполохом породив единственно-возможный план действий.

Смело и дерзко. Как полковник Уизерс.

Как только с Герти стали стаскивать пиджак, он сделал вид, что сопротивляется, но только лишь для того, чтоб хохочущие угольщики, борющиеся с рукавами, оказались совсем близко.

Один шанс из сотни. И помоги ему невидимый покровитель из Нового Бангора...

Герти дернулся вниз, вынуждая наседавшего угольщика