шанс переломать себе ноги, добираясь до разрушенных цехов, был бы ощутимо меньше. Герти потратил добрую четверть часа, прежде чем дошел до остова ближайшего цеха, поврежденного менее своих собратьев.

Но сложнее всего оказалось зайти внутрь. В ржавой шкуре мертвого дракона было огромное количество прорех, прогремевший когда-то взрыв превратил каждое окно в подобие выпученной, опаленной огнем, глазницы. Внутри царил полумрак, пронзенный сотнями солнечных лезвий, попадающих внутрь через бесформенные дыры в крыше и стенах. Внутри пахло застоявшейся водой, ржавчиной и пылью. Внутри было тепло, как в остывающей доменной печи. Внутри было страшно. Герти нащупал в кобуре рукоять автоматического пистолета, но в этот раз это ощущение не дало и толики спокойствия. Она тоже была металлической и лишь сильнее растревожила саднящее между ребер сердце.

- Эй! – Герти подождал десять ударов сердца, но пауза оказалась недолгой, поскольку они уложились в две-три секунды, - Господа угольщики! Вы здесь? У меня есть частный разговор! И деньги!

Герти поднял стиснутую в пальцах десятифунтовую банкноту, как парламентер поднимает перед собой белый флаг. Тщетно. Никто не отозвался на голос, не было и звука шагов. Если угольщики и были здесь, они явно не стремились познакомиться с незваным гостем. О том, что станется, если его поведение будет расценено как дерзкое вторжение, Герти старался не думать. В одном только котловане можно было упокоить останки как минимум пары сотен слишком дерзких или слишком самоуверенных посетителей. Если кто-то вообще озаботится тем, чтоб прятать останки.

- Я иду внутрь! Мне нужно поговорить! Кто-нибудь! Я не из полиции!

Герти двинулся внутрь, размахивая банкнотой и не вытаскивая правой руки из кармана пиджака. Должно быть, он смотрелся до крайности нелепо, пробираясь в своем костюме через завалы, бывшие когда-то механизмами и кусками кровли. Ориентироваться было тяжело, Герти пожалел, что не захватил с собой фонарик и компас. Впрочем, от компаса здесь толку, пожалуй, что и не было бы – сколько металла кругом…

Даже ослабленный прочными стенами, взрыв выжег цех изнутри, превратив в лабиринт из мятой стали, просевших каменных плит и превратившегося в крупную крошку кирпича. Герти шел мимо каких-то огромных барабанов, на которые были намотаны измочаленные остатки кабелей, мимо треснувших чанов, чье содержимое давно высохло или испарилось, мимо сорванных со своих мест лестниц, чьи ступени превратились в частокол, и скрученных под самыми причудливыми углами труб. Темнота, пусть и рассекаемая золотистыми копьями света, пугала его, но еще сильнее пугали звуки.

Ветер без труда пробирался сквозь разворошенную крышу внутрь и шуршал металлом, качая и трепля рассыпающиеся потроха цеха. Это звучало по-настоящему жутко. Иногда как тревожный грубый шорох, иногда как железный рев, точно где-то по цеху носилась горгулья, в приступах животной ярости атаковавшая все, что ей попадалось под руку и полосующая каменными когтями обшивку стен. Герти с беспокойством отметил, что ветер делается все сильнее и сильнее. Теперь это был не просто ласковый морской бриз, трепавший его с утра по волосам, это был набирающий силу штормовой порыв, беспокойный, тревожный и злой. Когда на улице задувает такой ветер, лучше укрыться дома, закрыть все окна и не высовывать носа за порог.

- Мне нужен Изгарь! – как Герти не надрывал голосовые связки, соперничать с ветром он не мог, - Плачу деньгами! Десять фунтов тому, кто знает Изгаря!

Несколько раз он испуганно вскрикивал, когда нога внезапно уходила на полфута вниз, пробив каблуком прогнивший деревянный настил. Один раз едва не всадил пулю в громоздкий бак, который ветер заставлял скрипеть дверцей.

«Мне нечего бояться, - твердил он про себя, с трудом балансируя на узкой трубе, чтоб перебраться через образовавшееся в полу миниатюрное ущелье, - Меня охраняет остров, ведь так? Я нужен ему, я нужен Новому Бангору. Он позвал меня, Гилберта Уинтерблоссома, и у него на меня планы. И едва ли он хочет, чтоб я свернул себе здесь шею…»

Только благодаря этой мысли он и нашел в себе силы залезть в Ржавый Рубец. Новый Бангор защищает его своей невидимой рукой, той же самой, что отводила от него пули и ножи, заставляя выбираться из самых безнадежных ситуаций. И верить в нее у Герти были все основания. Провидение и в самом деле хранило его, хотя прежде он полагал, что все дело в цепи случайностей и его собственной удачливости. Он не рухнул, изрешеченный пулями, в расстрелянном ресторане «Полевого клевера». Его не пустили на рыбную похлебку вместе с карасями подручные Бойла. Даже сам Дьявол, явившийся на землю во плоти, не смог сожрать упрямого мистера Уинтерблоссома с потрохами. Не говоря уже о том, что выпущенные Брейтманом в упор пули тоже самым невероятным образом не задели его.

Остров берег его, как театральный режиссер бережет исполнителя главной роли. У него, у острова, были на Герти Уинтерблоссома какие-то свои, никому не ведомые планы. Это значило, что Герти находится под покровительством, невидимым, но от этого не менее могущественным. Сознавать подобное было жутко, но лучше уж было размышлять об этом, чем позволять работать воображению, разглядывая темные закоулки Ржавого Рубца…

Удивительно, но он совершенно не испугался, услышав сзади окрик:

- Заткнись, сыряк. Чего разорался?

Страх пришел двумя секундами позже, отчего-то неуместно запоздав, когда Герти ощутил, как кто-то хлопает его ладонью по плечу. Ладонь была твердая, неприятная, от ее тяжести мгновенно ослабли ноги в коленях. Герти сглотнул.

- Я по личному делу, - сказал он едва ли не шепотом, не рискуя повернуться, - Ищу угольщика по прозвищу Изгарь.

- Смелый сыряк, - с некоторым удивлением отметил голос, - Проломить бы тебе голову болтом…

В голосе не было злости, лишь настороженность. В другой ситуации на его месте Герти вполне бы ее разделил. Но поскольку в этой ситуации он находился на своем месте, то ощутил лишь дрожание селезенки и непреодолимое желание поднять руки вверх.

- Только шевельнись, - зловеще сказал голос, приблизившись, таким тоном, что у Герти пропало всякое желание даже дышать.

Цепкие сильные руки быстро ощупали его плечи, бока и талию. У левой подмышки они замерли, как натренированные ищейки, обнаружив выпуклость кобуры. Герти попытался что-то сказать, но ему не дали. Пока одна рука стальной хваткой впилась ему в шею, другая проворно нырнула под пиджак и извлекла из кобуры автоматический пистолет.

- Дорогая игрушка, – стоящий позади человек насмешливо фыркнул, - Зачем с собой носишь? Угостить кого хотел?

- На всякий случай, -