Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Ты не сказала своему брату", - сказал я. Это был не вопрос.
"Матиасу?"
"Аврелиану", - сказал я. "Ты не сказала ему, что со мной случилось".
"Я сказала ему, что Капелла пыталась убить тебя, что они чуть не убили меня, и что ты, Альбе и Аристид думали, что удалить меня из дворца - лучший способ защитить. Аврелиан знает больше о прошлых угрозах твоей жизни, чем я. Мать, Лоркан Браанок и… и Александр". Мне показалось странным, что Александр вызывает у нее больше беспокойства, чем собственная мать, но потом вспомнил, что они были близки. Они были близки друг к другу по рождению, если не по возрасту. Я гадал, каким старым стал Александр, путешествуя между звездами по правую руку от императора. А еще я думал - и боялся, - каким человеком он стал.
Трус! назвал он меня, когда Валка умерла. Неужели ты бросишь нас сейчас? Когда нужда в тебе как никогда велика?
"Но я не сказала ему, что ты умер", - произнесла так тихо, что ее голос был едва слышен на ветру. Глаза Селены по-прежнему были устремлены в землю, а затем переместились в точку справа от меня. Мне казалось, что я слышу, как работают двигатели ее разума, как стучат поршни ее сердца. "Я не скажу ему. Он не поверит".
"Он не..."
Ее руки легли мне на плечи, лицо прижалось к моему. На мгновение я забыл, как двигаться, был парализован удивлением и вновь охватившим ужасом. Я ничего не мог сделать, не мог ни ответить взаимностью, ни оттолкнуть ее. Я снова стал Кирой. В ловушке. Парализованным. Беспомощным.
Шах и мат.
И все же я нашел ту часть себя, которая не хотела быть нигде больше. Я знал, что красная краска ее губ останется надолго, а вкус этого поцелуя - как крепкое вино. Я до нелепости остро ощущал свое тело, руки, которыми, не знал, что делать, и Кассандру, которая была так близко. Не видя, я ощутил сияние ухмылки Лориана, похожее на излучение, и шок свиты Монарха от этого неожиданного зрелища.
Потом все закончилось, и внезапное отсутствие ее было подобно отсутствию зуба. Во рту у меня стало странно пусто, и я отшатнулся.
"Прощай, лорд Марло, - сказала принцесса, щеки которой покраснели еще больше, чем волосы. Она повернулась, чтобы уйти, ее марсиане - взволнованные - боролись с близнецами-андрогинами, чтобы попасть на ее орбиту. Прежде чем я успел ответить, она отвернулась, делая шаг.
Записка! Записка все еще была у меня в руке! Записка с четырьмя словами для Императора и императорского флота.
"Селена!" крикнул я ей вслед. Не принцесса, не высочество, не титул какой-либо. Я протянул руку и поймал ее запястье с браслетом. Сжал эту руку в обеих своих и вложил в нее записку. Я видел, как расширились ее глаза. Если мы пройдем через все это живыми, я буду должен Эдуарду выпивку и совершить возлияние в память о бедном сэре Фридрихе Оберлине. Именно они вложили в мою голову эту идею. Средство донести правду до тех, кому нужно было ее услышать.
Сама того не подозревая, Селена стала моей сообщницей. Поцелуй должен был все скрыть.
Я люблю тебя, мог бы я сказать в ответ, как она сказала мне, когда моя плоть растворялась на полу Аркс Калестис. Вместо этого я улыбнулся, и сердце у меня екнуло. "Мы еще увидимся".
Если она и была разочарована, то не подала виду, но спрятала записку в своей белой ладони. Другой рукой она коснулась моей щеки. "До встречи", - произнесла она и снова повернулась, уходя.
Выполнив свою миссию, я отступил, обнаружив, что не могу смотреть дочери в глаза.
Валка, прости меня, подумал я и закрыл глаза.
"И Адриан!" Селена остановилась на полпути к шаттлу, ее красный плащ развевался на ветру. Ни лорд Марло, ни сирра.
"Да, леди?"
"Не умирай… снова", - сказала она.
И затем ушла, смущенная, повернувшись быстрее, чем я мог бы предположить для такой нарядной особы. Лориан все еще сиял, глядя на меня, но улыбка на лице Кассандры была более противоречивой. Одно дело - говорить, что она хотела для меня такого, другое - видеть это своими глазами.
Трап шаттла убрался, люки закрылись. Воздух наполнился воем репульсоров, и по какой-то неслышной команде над посадочной платформой разнеслась невидимая музыка литавр и духовых инструментов. Кален Гарендот стоял на краю трибуны, прикрывая глаза золотистой рукой. Плащ, струившийся с его монаршего воротника, был похож на кусок ночи, развевающийся в воздухе.
Под аккомпанемент барабанов и рожков, исполняющих латарранский военный гимн, императорский шаттл поднялся в серый и почти бессолнечный день, не тронутый порывистым ветром.
Мне показалось что, как только Селена скрылась внутри, шаттл исчез и сам, став на мгновение тенью какой-то небесной рыбы под поверхностью облаков. В итоге он нырнул в глубины этой бесконечной Тьмы и исчез по-настоящему.
Кхарн Сагара наблюдал за мной, и на мгновение я подумал, что он заговорит, сделает какое-нибудь замечание на мой счет. Я чувствовал вкус Селены на губах а на лице, как я знал, должен был остаться румянец. Видел ли он нечто большее, чем мое смущение? Знал ли он, что я сделал? Что я заложил краеугольный камень в его погибель?
Вместо этого монарх Латарры - некогда владыка Воргоссоса - лишь отвернулся и стал совещаться со своим двором и советом.
Я вспомнил о послании, которое передал принцессе, - черные слова на черной бумаге.
Четыре слова.
Всего четыре.
Монарх это Кхарн Сагара.
Я молился, чтобы этого было достаточно.
ГЛАВА 54
ПРЯМОЙ ПУТЬ
Воргоссос.
Этот страшный мир давно преследовал мои сны.
Я так часто вспоминал, как бродил по галереям с колоннами и высоким залам дворца Вечного; ощущал кожей неподвижный, мертвый воздух того места; видел тени чудес и ужасов Сада, всего, что проецировалось на внутренности моего черепа. Я вспомнил Возвышенного титана Калверта и плоды древа ложной жизни — детей Кхарна Сагары, свисающих, как яблоки, сверху. Даже сейчас я чувствую прикосновение рук Братства, ощущаю вкус холодной соленой воды, наполняющей мой рот, слышу его тихий шепот, словно давящий на мой разум.
Я всегда знал, что должен вернуться, хотя почти убедил себя, что слова даймона - безумие. Ложь. Братство говорило, что я должен вернуться, что мы встретимся еще только раз.
В последний раз.
Но Судья
