Повышенное внимание русских дипломатов к оружейной торговле в Маскате объяснялось еще и тем, что из Маската (через Персию и Афганистан) оружие контрабандным путем попадало во владения Российской империи в Средней Азии.

В Маскате, сообщал консул в Бушире Н. Пассек (02.12.1905), «недавно поселились три афганца», которые «систематически приобретают» через одного тамошнего мусульманина «большие партии ружей Мартини, уплачивая за таковые русскими золотыми». Расчеты за ружья «русским золотом наводит на мысль, что ружья эти скупаются через посредство афганцев для пограничных с ними мусульманских племен нашего Южного Туркестана»[622].

Вскоре, как бы в подтверждение обоснованности такого предположения, в Санкт-Петербург поступила телеграмма следующего содержания: «Только что получено известие, – докладывал из Новой Бухары (24.12.1905) статский советник Яков Яковлевич Лютш, – о перевозке караваном из Афганистана партии оружия»[623].

«Систематические закупки афганцами оружия в Маскате продолжаются, – говорится в донесении Н. Пассека от 5 января 1906 г. – Расчеты производятся большей частью российской пятирублевой монетой нового чекана и трехрублевыми кредитными; и меньшей частью – английскими банкнотами». Оружие, поступавшее в Маскат, как следует из донесения Н. Пассека, было в основном английского и французского производства. В 1904 г. Англия и Франция ввезли в Маскат оружия на 470 тыс. рублей[624].

«По словам Бапста [чиновник МИД Франции], – доносил из Парижа (23.12.1909) барон Маврикий Фабианович Шиллинг, – торговля оружием», поступавшим «из Джибути в Маскат», давала «французским подданным до трех миллионов франков, а французской казне – около 300 000 франков дохода ежегодно»[625].

В депеше от 10.01.1906 г. статский советник Н. Пассек информировал МИД России , что для сбора сведений об оружейной торговле в Маскате он специально направлял туда агента российского генерального консульства в Бушире. По возвращении тот рассказал ему, что ружья и патроны афганцы закупали в Маскате регулярно, и контрабандным путем перевозили в Афганистан.

Афганцы, отмечал Н. Пассек, и прежде, время от времени, наведывались в Бендер-Аббас, а «оттуда посылали в Маскат доверенных лиц». Они «закупали там ружья, грузили их на парусники и тайно подвозили к персидским берегам. Прятали оружие в наскоро устроенных погребах, и затем, караванами, переправляли в Афганистан». Покупку ружей в Маскате осуществляли через некого Али-хана, «белуджа, ставшего подданным маскатского султана». Продавал он им ружья по цене «на треть больше существовавшей в Маскате». Но работал ловко. Быстро решал любые возникавшие вопросы. И поэтому они за него держались. «Обнадеженный, – по выражению Н. Пассека, – хорошими барышами, Али-хан выстроил в Маскате, специально для прибывавших туда афганцев, караван-сарай в два этажа»[626].

«Главным складочным пунктом котрабандного оружия, вывозимого из Маската афганцами», указывал в донесении из Кермана надворный советник Александр Алексеевич Адамов (10.06.1906), являлось «небольшое селение Шемак, расположенное в трех переходах от порта Чахбар»[627].

«Из путевого журнала русского разведчика, – извещал Азиатский департамент МИД Российской империи титулярный советник Владимир Иванович Некрасов (Хусейнабад, Индия, 26.08.1906), – которому поручено было выяснить точное количество доставляемых из Персидского залива ружей в Бендер-Кемаль-Хан, следует, что туда в текущем году пришло два каравана. Один – из Бендер-Аббаса, в 180 верблюдов, навьюченных тюками с зарядными ружьями (в количестве 7500) и патронами к ним. Везли их из владений султана маскатского. С другим караваном, в 150 верблюдов, доставили 6000 ружей». Во время командировки, замечает дипломат, наш разведчик «обнаружил неточность и неполноту секретных английских карт персидской местности»[628].

«Большинство ружей Мартини», что ввозили в Персию, Белуджистан и Афганистан, информировал русский генеральный консул в Бушире (02.12.1906), поступали из Маската, «где на их стволы наносили иногда инициалы маскатского владыки»[629].

«В конце марта 1908 г., – писал в донесении из Кермана А. Адамов (27.05.1908), – в одну из бухт Мекранского берега прибыли две шхуны с контрабандным оружием. Одна из них, с грузом в 1500 ружей и 500 000 патронов, была захвачена английским крейсером “Прозерпина”. Попытка задержать другую шхуну оказалась неудачной. Афганцам удалось свезти груз на берег». И затем, снарядив караван, уйти с оружием в Афганистан. Караван этот «состоял из 800 верблюдов»; сопровождали его «400 вооруженных афганцев»[630].

«Со второй половины марта 1908 г., – доносил (27.05.1908) русский консул в Бендер-Аббасе надворный советник Гавриил Владимирович Овсеенко, – английские военные с особым рвением начали преследовать контрабандный ввоз оружия на Персидское побережье», к которому приставали «шхуны с оружием из Омана, предназначннным для Афганистана», входившего в то время «в зону внимания Британской империи». Крейсер «Прозерпина» перехватил и «сжег в водах Джаска белуджскую шхуну, команда которой успела выбросить оружие за борт».

Какое-то время спустя, уведомлял консул, близ Джаска появилась группа вооруженных афганцев «с намерением, по слухам, разгромить английскую телеграфную станцию в отместку за убитых соплеменников». По получении этой информации англичане сразу же направили к побережью Джаска военные суда из Бомбея, Маската и Бушира («Proserpine», «Lapwing», «Sphinx», «Redbreast», «Hyacinth»). Десант, высаженный с них, «состоявший из 200 матросов, при нескольких орудиях, занял персидский форт Насири, что в 200 шагах от участка английской телеграфной станции». Отлично оборудованная и хорошо укрепленная, станция эта сама себе присвоила «полную экстерриториальность», включая право на «беспошлинный ввоз провизии и всего необходимого для служащих»[631].

К концу 1909 г., как явствует из донесений российского посольства в Тегеране, «в целях борьбы с провозом оружия из Персидского залива в Афганистан конвой английского консульства в Бендер-Аббасе был увеличен с 15 до 30 человек», а в феврале 1910 г. «доведен до 80 чел.»[632].