Ходким товаром у торговцев Омана была в прошлом амбра (продукт внутренней секреции кашалотов). Она широко применялась в странах Востока в медицинских целях. Использовали ее и парфюмеры, «мастера ароматов», как их величали арабы Аравии. Добавляя амру в духи, «придавали им стойкость», как выражались. О популярных аравийских ароматах для женщин, «настоянных на амбре», что поступали на рынки Бадада и Дамаска, рассказывает в своих сочинениях арабский географ-путешественник ал-Мас’уди (896–956). Изготавливали из амбры, свидетельствует он, и пользовавшиеся в те времена повышенным спросом ароматизированные свечи. Входила амбра, как гласят сказания, и в набор подарков, что подносили послы владык из земель аравийских властелинам царств заморских.

В речи арабов Древнего Омана амбра – это «сокровище моря». Из работ арабских географов, историков и путешественников известно, что седла для состоятельных и именитых людей, что резали из дорогих пород дерева оманские мастера, они инкрустировали серебром, жемчугом, цейлонскими рубинами и амброй. В преданиях южноаравийцев говорится, что амбру в прошлом подмешивали якобы даже в кофе – для «возбуждения любострастия». Как бы то ни было, но и сегодня оманские женщины в прибрежных селеньях Дофара надевают на себя по праздникам ожерелья из амбры.

Упоминание о сборщиках амбры в Южной Аравии, конкретно на острове Сокотра, содержится в путевых заметках Марко Поло. Из свода преданий арабов Аравии «Айам ал-араб» явствует, что знатным пристанищем купеческим торговавшим амброй, слыла среди негоциантов Древнего мира Махра.

Амбру и мускус, равно как золото и серебро, мерили на рынках Омана в мискалях (1 мискаль = ок. 4,25 гр.), а алоэ и камфару – в манах (1 ман = 812–816,5 гр.).

В ноябре 2016 г. страны Аравии облетела весть о том, что трое оманских рыбаков из Карйата поймали в сеть большущий кусок амбры (весом в 80 кг.). По оценке специалистов, стоимость их «улова» составила 3 млн. долл. США.

Продавали на рынках Омана и аравийский жемчуг. Активное участие в жемчужной ловле, которую арабы Прибрежной Аравии называли «жемчужной охотой», принимали жители некогда подвластных Оману земель Аш-Шамал (нынешних ОАЭ). По сведениям Дж. Лоримера, в 1906 г. ловлей жемчуга на побережье Договорного Омана занимались 22 тыс. человек; в Катаре, для сравнения, – примерно 13 тыс.; на Бахрейне – около 18 тыс.; в Кувейте – 9200; а в оазисе Эль-Катиф – 3400 человек[594].

В начале XX столетия в сезонной ловле жемчуга в Персидском заливе (15 мая – 15 сентября), вспоминал английский политический агент в Кувейте Х. Диксон, автор интереснейших работ об обычаях, традициях и нравах арабов Аравии, их промыслах и ремеслах, участвовали примерно пять тысяч парусников[595]. Главные «жемчужные флотилии» формировались в портах Бахрейна, Кувейта, Катара и шейхств Договорного Омана. В 1905 г. в жемчужной охоте было занято 3411 парусников из всех шейхств Прибрежной Аравии, с суммарной численностью экипажей в 64 390 человек.

Самой «пожилой» жемчужиной ученые называют ту, что в 2012 г. обнаружили французские архиологи при раскопках захоронений вблизи стоянки людей времен неолита в эмирате Умм-эль-Кайвайн (ОАЭ). Возраст жемчужины-старицы – 7500 лет. На основании находок, сделанных в Умм-эль-Кайвайне и на Бахрейне, ученые и высказали гипотезу, что жемчужный промысел на нашей планете зародился в Персидском заливе.

На протяжении столетий жемчуг у народов Прибрежной Аравии являлся талисманом-оберегом любви и счастья, считался символом добрых помыслов и намерений. Его приносили в дар богам. Древние аравийцы верили в то, что жемчуг облегчает женщинам роды, дарует счастье в браке, оберегает семьи и сохраняет любовь мужчины к женщине. Жемчуг – традиционный в Прибрежной Аравии подарок жениха невесте на свадьбу. Бытует поверье, что жемчуг обладает свойствами «наделять человека, носящего его на себе, терпением и способностью отвращать разум от злых помыслов и дурных поступков».

Воины-аравийцы украшали жемчугом рукоятки мечей и кинжалов, вшивали их в кожаные шлемы, веруя в то, что жемчужины уберегут их от стрел и мечей противников и «даруют радость победы».

Исследование могильников в Умм-эль-Кайвайне, сообщают архиологи, показало, что, согласно обычаю, существовавшему в прошлом среди племен, обитавших в том крае, при захоронениях на лица умерших людей, над верхней губой, помещали жемчужину; иногда клали жемчужины и на глаза покойника.

Помимо Дильмуна (Бахрейна) и Ормуза, иноземные купцы хаживали в прошлом за жемчугом в Сираф, Гомберун (нынешний Бендер-Аббас) и Линге, на остров Дальма (принадлежит эмирату Абу-Даби, ОАЭ) и в Джульфар (Ра’с-эль-Хайму). С восхищением отзывался о жемчужном рынке в Джульфаре венецианский ювелир Гаспаро Бальби, посещавший этот древний, или «седой» в речи арабов Аравии, город в 1580 г.

По одной из легенд, упомянутых в сводах «аравийской старины», в течение тех 12 месяцев, что Нух (Ной) провел на Ковчеге, он использовал в качестве лампады имевшийся у него «драгоценный камень моря» – невероятно крупную и ярко белоснежную жемчужину, «светившую по ночам подобно луне». После смерти Ноя эта «жемчужина-лампада», дарованная ему Господом, переходила из рук в руки его потомков.

Средневековый ученый ал-Са’алиби (961–1038) повествует, что в одном из храмов в Харране (древний город в Месопотами, где жил Авраам) висели удивительной работы канделябры, инкрустированные большими жемчужинами. Так вот, канделябры эти светились , дескать, по ночам, не будучи зажженными. Свет излучали вставленные в них жемчужины.

Известный французский купец-путешественник Жан Батист Тавернье (1605–1689), державший одно время в своих руках всю европейскую торговлю бриллиантами и жемчугом с Индией, совершивший туда пять поездок и умерший, к слову, в Москве, вспоминал, что уникальной жемчужиной в 1670-х годах владел правитель Омана. За эту, самую красивую в мире жемчужину, по мнению Тавернье, властелин Персии будто бы предлагал владыке Омана 2000 туманов (7000 фунтов стерлингов). Однако предложение это, как и другое, сделанное ему Великим Моголом, который был готов заплатить за нее 9000 фунтов, властелин Омана отклонил, жемчужину не продал[596].

Первыми жемчуг из «Горького озера» (Персидского залива) стали поставлять на рынки Средиземноморья финикийцы, выходцы с Бахрейна. Но уже в I в. до н. э. финикийцев в мировой торговле жемчугом с народами Верхнего моря (Средиземного) потеснили торговцы-оманцы.

Долгое время оманцы доминировали в торговле йеменским кофе с землями зоны Персидского залива, в том числе с Басрой, «торговыми вортами» в Месопотамию. На оманский флот приходилось до половины годового вывоза кофе из Мохи. Оманские торговцы полностью покрывали спрос на кофе в Персии, Центральной Аравии, Месопотамии, Курдистане, Армении, и Грузии. Оттуда кофе, завозимый ими, попадал в Германию, Польшу и Россию. Согласно донесениям английских политических агентов в Прибрежной Аравии, датированных 1721 г. , ежегодно в Басру на оманских судах поступало 10 000 бочек с кофе[597]. К 1760-м годам в Басру ежегодно прибывало по 50 оманских судов с кофе. Главными конкурентами оманцев в торговле в бассейне Персидского залива в 1785–1820 гг. выступали племена бану ‘утуб на Бахрейне и в Кувейте, и ал-кавасим в Ра’с-эль-Хайме. В 1800–1820 гг., в период острой схватки Маската с племенами кавасим и ваххабитами, оманские суда с йеменским кофе, регулярно, как прежде, в Басру не ходили, и поставки кофе туда заметно сократились.