– Мы проводили так называемую Великую кампанию в преддверии Олимпиады. Я думал, что контекстуализация кампании, экономическая дипломатия и связь королевского визита с этим были очень правильным координированным подходом к созданию образа страны. Но такие вещи нужно постоянно поддерживать и изобретать заново.

Дипломатические навыки герцога Кембриджского, несомненно, подверглись испытанию в 2015 году во время визита в Китай, самого громкого королевского визита со времени государственного визита Королевы почти тридцатью годами ранее. В последующие годы отмечались двусторонние трения по поводу передачи Гонконга и хорошо задокументированного восхищения принца Уэльского тибетским духовным лидером Далай-ламой, которого в Пекине считают persona non grata. У герцога были свои претензии к Китаю в связи с уничтожением дикой природы. И все же он знал, что приехал наводить мосты, а не читать мораль. В результате его визит привел к скромному, но несомненному ужесточению политики Китая в области импорта слоновой кости. Тот факт, что Председатель Си пригласил герцога на заседание Кабинета, явился столь же знаменательным. Всего за полтора месяца до этого министр иностранных дел Хьюго Свайр не смог добиться даже встречи с главой исполнительной власти Гонконга. Однако как только приехал герцог Кембриджский, ему предоставили доступ на самый верх, в чем отказывали многим западным главам государств. Если китайское руководство больше радо принимать наследника наследственной монархии, нежели демократически избранного политика, Британия готова была использовать свою сильную сторону. Принц в течение сорока пяти минут участвовал в обсуждении с двадцатью пятью китайскими министрами. В довершение всего первые пять минут показали по телевидению в прямом эфире.

Как и его отец и бабушка, герцог теперь – мастер сложных дипломатических миссий на большой сцене. В июне 2018 года он первым из королевской семьи посетил Израиль с официальным визитом. Как и его отец, он отлично понимает, то должность Главы Содружества не передается по наследству, ее надо заслужить. И он старается сыграть свою роль в делах Содружества, исполнив в 2018 году ведущую роль на встрече глав правительств стран Содружества в Лондоне и проведя несколько частных аудиенций в формате один на один с главами правительств.

Министерство иностранных дел также использовало герцога и герцогиню Кембриджских как своего рода успокоительный Brexit-бальзам после голосования на референдуме 2016 года о выходе страны из Европейского Союза.

– Их поездка в Европу была продуманным политическим шагом с целью заявить: «Мы по-прежнему желаем как можно более тесных связей с вами», – говорит высокопоставленный чиновник Министерства иностранных дел. – Вопрос о выходе Британии из ЕЭС возник в то время, когда страна очень сильно разделилась. По крайней мере, у нас есть один центр национального единства. Тот факт, что у нас есть королевская семья, которая так популярна, дает нам невероятное преимущество. Она может подтвердить связи, узы и дружбу, не прибегая к политике. Так в каком-то смысле монархия обрела новое значение.

Никто всерьез не верит, что хитрая перестройка британских отношений с Европой так или иначе изменится благодаря нескольким королевским визитам. Дело в сохранении теплого дипломатического настроя, в необходимости подчеркнуть, что Великобритания не претерпела фундаментальных изменений, что некоторые институты, существовавшие до вхождения в ЕС, останутся в Британии неизменными и после ее выхода из ЕС. Это двусторонняя связь, которая функционирует на самом высоком уровне, но в совершенно иной атмосфере. Именно поэтому герцог Кембриджский встретился с канцлером Ангелой Меркель, когда он посетил Германию в 2016 году, всего через несколько недель после референдума, и присутствовал на праздновании семидесятилетия земли Северный Рейн-Вестфалия. В следующем году состоялся еще более важный ланч, когда герцог снова посетил Европу, отравившись с семьей в «бальзамическое» турне в Польшу и Германию после решение о Brexit.

– Теперь Уильям сам может вести серьезный разговор. Он вел его с президентом Олландом в Париже. И с Хиллари Клинтон, и с Обамой. Он вел его в Польше и с Ангелой Меркель, – говорит высокопоставленный представитель Министерства иностранных дел. – Меркель только что вернулась с саммита Большой двадцатки, который она принимала и который оказался очень сложным, но она была очаровательна и очень хотела повидать Уильяма и Кэтрин.

Герцог, похоже, старался избежать ситуации, где ему пришлось бы высказывать свое мнение.

– Он больше задавал вопросы. Однако он способен донести до собеседников информацию о том, что Великобритания желает остаться в числе друзей, что у нас хорошие отношения. Я повидал немало министров на собраниях в Министерстве, и по сравнению с ними он довольно хорош.

Даже ветераны Дворца не ожидали, что герцогу и герцогине Кембриджским будет оказан в Германии такой прием.

– Меня поразил уровень энтузиазма. В Гейдельберге собралась такая же толпа, какую мы видели сразу после их свадьбы, – говорит один из старших сотрудников Дворца. – Тогда они были красивой молодой парой. Теперь он лысеет, у него трое маленьких детей, а любят его все так же. С чем это связано? Кто знает? Но это так, и это очень важно.

Такие поездки также планируют, имея в виду развитие далеко за пределы нынешнего политического цикла. Так, в Польше британская сторона была особенно заинтересована в том, чтобы герцог вместе с Лехом Валенсой прошел через ворота Гданьской верфи, родины польского движения «Солидарность». Место Валенсы в мировой истории уже обеспечено, он лидер первого независимого профсоюза за Железным занавесом и лауреат Нобелевской премии. И все же подобные этому моменты могут однажды помочь установить связь с поколением, которому только предстоит родиться.

– Через пятьдесят лет люди в Польше скажут о принце Уильяме: «Он встречался с Валенсой», – говорит сэр Дэвид Мэннинг.

По этой же причине герцог и его команда также желали встретиться с бывшими узниками концлагеря Штуттгоф. Многих в современном мире изумляет тот факт, что Королева некогда сотрудничала с Уинстоном Черчиллем, фигурой, которая молодому поколению сегодня кажется столь же далекой, как и королева Виктория. Через полвека у власти останется очень мало общественных деятелей, которые могли бы сказать, что лично знали Ангелу Меркель, Леха Валенсу, председателя Си или президента Обаму или что они встречались в бывшем концлагере с пережившими узниками – жертвами холокоста. А немолодой уже король Вильгельм V сможет любовно и уверенно вспоминать эти встречи. Именно такую преемственность способна обеспечить королевская власть.

Если герцогу Кембриджскому непросто было определить подходящую роль в современном мире, его младшему брату было еще труднее.

– Будущее Уильяма четко предопределено, и мы знаем, что должно произойти, – говорит старший член Королевского двора. – Для Гарри все иначе. У него гораздо больше возможностей, но не он наследует престол, а это трудно. Зачем нужен принц, если на дворе двадцать первый век? Зачем ты нам? Чем ты будешь заниматься? Все эти вопросы знакомы ему.