Сид покачал головой. Если бы Роос хоть немного вникнул в особенности африканских племен, ответ нашелся бы сам собой.

– Мы нанимаем женщин, а не мужчин, – сказал он.

– Понимаю, – кивнул Йо. – Завзятые лентяи. Им бы только кверху пузом лежать…

– Нет, ты не понимаешь. Мужчины кикуйю не занимаются сельским хозяйством. В их деревнях это традиционно женская работа. Отправить мужчину на поле – все равно что заставить нас с тобой развешивать белье после стирки или вязать носки. С туземными мужчинами такое не пройдет. Попробуй договориться с женщинами. У них есть деловая сметка.

– Женщины берут у Мэгги деньги?

– Нет. Я же сказал: кикуйю деньги не нужны. Зато они охотно берут коз, одеяла и керосиновые лампы. И не только. Хинин, мази, ткань. Детские игрушки. Ради своих ребятишек они согласятся на что угодно. Вот так они устроены.

Сид говорил сущую правду. В этом матери кикуйю не отличались от матерей Уайтчепела. Тех, кто приходил в шумный импровизированный кабинет на заднем дворе ресторана на Брик-лейн. Сид быстро отогнал эти мысли, как делал со всеми воспоминаниями, касавшимися Индии. Затем посмотрел на часы. Стрелка двигалась к четырем. За выпивкой и разговорами незаметно пролетели два часа. Пора трогаться. До наступления темноты он рассчитывал оставить Найроби далеко позади.

– Что ж, джентльмены, приятно было с вами посидеть, но надо топать восвояси.

– Погоди еще минутку, – остановил его Деламер. – Совсем забыл тебе сказать. Я тут обедал с районным управляющим провинции Кения и узнал, что он ищет проводника.

– Для охотников? – спросил Сид.

– Нет, для топографа. Прежний едва успел добраться до земель чинга, как его слопал питон. Вместе с сумкой. Чертова змея сожрала все карты, какие он составил. Новый топограф заявил, что без проводника шагу не ступит за пределы Найроби. А никто не знает Кению лучше, чем ты, Бакс. Он хорошо платит. Пораскинь мозгами. Устроишь себе перемену занятий между посадками и сбором урожая.

– Хорошо, я подумаю. Спасибо.

Сид поднялся и увидел в баре двух маляров, несущих лестницу. Он вспомнил, что в городе спешно красят фасады домов.

– А что это в Найроби всем приспичило красить? – спросил он.

– Неужели не знаешь?

– Если бы знал, не спрашивал.

– Ждем именитого гостя из Англии. Заместителя министра по делам колоний.

Сиду вспомнились слова Мэгги.

– Элджин, что ли, приезжает?

– Нет. Элджин – министр. А заместитель у него… Черт, вылетело из головы! – Деламер схватил с пустого стула газету. – Тут об этом написано, – пробормотал он, водя глазами по первой полосе. – Для Найроби это будет крупным общественным событием.

– Балы, банкеты и куча пустых обещаний. Только и всего, – угрюмо буркнул Роос.

– Ты еще забыл охоту, – сказал ему Деламер. – Эта шишка наверняка захочет подстрелить льва. Они все хотят… Ну вот, нашел. К нам приезжает Литтон.

Сид рылся в кармане брюк, выуживая мелочь для официантки. Услышав знакомую фамилию, он разжал пальцы и посмотрел на Деламера.

– Как вы сказали? – тихо спросил Сид.

– Литтон. Фредди Литтон. Говорят, он везет сюда целую ораву своих подчиненных. И не только. Свою дочку взял. И жену – леди Индию Литтон. Я знал ее отца, лорда Бернли, да упокоит Господь его душу. Был богаче Мидаса и чертовски хороший человек…

Деламер вдруг замолчал, озабоченно взглянув на Сида:

– Сид, ты, часом, на солнце не пережарился? Весь бледный, точно призрак! 

– Шейми, ты только посмотри! Ты представлял Африку такой? Бирюзовой, красной и пурпурной?

– Нет, не представлял. Думал, здесь будут сплошь коричневые оттенки. И много зебр, – ответил Шейми.

Шейми и Уилла стояли на палубе парохода «Гурка» и по-детски распахнутыми глазами смотрели на кварталы Момбасы. К белым прибрежным стенам стремительно неслись пенистые волны прибоя, поднимаясь из сверкающего, залитого солнцем Индийского океана. Гавань окаймляли массивные баобабы с широкими, крепкими стволами. С ними соседствовали раскидистые пальмы и сочно-зеленые деревья манго. Стены и даже скалы покрывали гирлянды бугенвиллей. За высоким маяком к ярко-синему небу поднимались внушительные парапеты форта.

– Смотри! Это Форт Иисуса. Он весь розовый! – воскликнула Уилла. – Так, как и написано в книге.

Уилла взяла с собой добрую дюжину книг о Восточной Африке и вечерами, за ужином, читала их вслух. Вчера они узнали, что португальские завоеватели в 1500-х годах отбили город у арабских работорговцев и для защиты построили мощную крепость. Через двести лет султан Омана захватил крепость и сам город. В 1840 году Момбасой завладел коварный султан Занзибара. Впоследствии он обратился к англичанам с просьбой о защите города. Его малиново-красный флаг и сейчас реял над крепостью, напоминая англичанам, что их владение городом обусловлено молчаливым согласием султана.

Совсем недавно «Гурка» проскользнул через мланго – проход в громадном коралловом рифе, служащий естественной защитой гавани, и теперь готовился бросить якорь в сорока ярдах от берега. Лодочники на юрких дау уже спешили к пароходу, чтобы отвезти пассажиров на берег.

– Поверить не могу! Шейми, мы здесь! Мы добрались! Мы в Африке! – воскликнула Уилла, схватила Шейми за руку и до боли сжала, но Шейми не возражал. – С чего мы начнем осмотр? С форта? Или с деревни?

– Думаю, стоит отправить вещи в отель и попытаться отыскать нужного нам человека из конторы по устройству сафари.

– Ты прав. Хорошая мысль. Но мне не терпится поскорее оказаться на берегу.

– Мне тоже, – признался Шейми.

Их плавание на этом шумном, клацающем пароходе длилось полтора месяца. «Гурка» делал остановки на Мальте и Кипре, заходил в Порт-Саид. Потом, пройдя Суэцким каналом, плыл без остановки до Адена. По меркам Шейми, совершившего плавание в Антарктику на прекрасно оснащенном судне, чья команда была полна решимости поскорее достичь цели, «Гурка» тащился с черепашьей скоростью. В каждом порту они пополняли запасы пресной воды и грузили в трюм скот, который затем становился пищей для пассажиров. Уилла, устававшая от корабельного заточения и жаждавшая новых впечатлений, всегда настаивала на осмотре портов. На Кипре и в Адене она так увлеклась прогулкой, что им пришлось со всех ног нестись на причал, чтобы не опоздать.

Уилла достала толстую записную книжку. Шейми смотрел на свою спутницу, на ее прекрасные, возбужденно округлившиеся глаза, и его сердце ныло от тоски.

– Ты строчишь с самого дня отплытия из Англии. О чем ты пишешь?

– Об увиденном. Я стараюсь записывать все.

– Зачем?

– Для своей лекции. Ее я собираюсь прочесть в Королевском географическом обществе, когда мы вернемся в Лондон. А потом я превращу материалы лекций в книгу путевых заметок. Она разойдется в тысячах экземпляров, и у меня появятся деньги на следующую экспедицию. Я уже неплохо заработала на записках о восхождении на Мак-Кинли. Вот только как мне рассказать о тебе, Шейми? Назвать тебя талантливым исследователем или блистательным исследователем?