Часть посетителей ресторанчика покинула балкон, хотя буревая стена все еще была далеко. Через несколько секунд осталась лишь горстка, включая Шаллан и Адолина. Веденка глядела словно зачарованная на приближение бури. Это заняло больше времени, чем она ожидала. Буря двигалась с ужасающей скоростью, но была такой громадной, что они видели ее с очень дальнего расстояния.

Она поглощала Расколотые равнины, одно плато за другим. Вскоре она зависла над военными лагерями с грозным рыком.

– Нам пора, – в конце концов окликнул Адолин. Шаллан его едва расслышала.

Жизнь. Что-то живое было внутри бури, и ни один художник не нарисовал это, ни одна ученая не описала.

– Шаллан! – Адолин потащил ее в защищенную комнату. Она схватилась за перила свободной рукой и замерла на месте, прижимая сумку к груди защищенной рукой. Что-то гудело – это был Узор.

Она никогда не бывала так близко к Великой буре. Даже когда их разделяли дюймы, когда между ними оставался лишь ставень на окне, они не были так близки, как сейчас. Смотреть, как эта тьма спускается на военные лагеря…

«Мне надо это нарисовать».

– Шаллан! – прокричал Адолин, оттаскивая ее от перил. – Они закроют двери, если мы сейчас же не войдем внутрь!

Вздрогнув, девушка поняла, что, кроме них, на балконе не осталось никого. Шаллан позволила Адолину увлечь себя прочь, побежала вместе с ним через пустую террасу. Они достигли задней комнаты, битком набитой светлоглазыми, у которых в глазах стоял ужас. Охранники Адолина вошли сразу же после своего господина, и несколько паршунов затворили тяжелые двери. Упал на место засов, отсекая свет небес и оставив им лишь светившиеся на стенах сферы.

Шаллан считала. Великая буря нагрянула – она почувствовала это. И дело было не только в грохоте по двери и далеких раскатах грома.

– Шесть секунд, – пробормотала веденка.

– Что? – спросил Адолин. Он говорил приглушенным голосом, и остальные в комнате шептались.

– Прошло шесть секунд после того, как слуги закрыли двери, и началась буря. Мы могли провести это время снаружи.

Адолин уставился на нее с недоверием.

– Когда вы впервые поняли, что мы делаем на том балконе, вас охватил ужас.

– Верно.

– А теперь вы жалеете, что не провели там еще несколько секунд, пока не нагрянула стихия?

– Я… ну да. – Она покраснела.

– Понятия не имею, что о вас следует думать. – Адолин не сводил с нее глаз. – Вы не похожи ни на кого из тех, с кем я встречался.

– Это все мой ореол женской загадочности.

Он вскинул бровь.

– Мы используем этот термин, – пояснила она, – когда ведем себя особенно эксцентрично. Считается вежливым не демонстрировать, что вам известен этот факт. Итак, теперь мы… просто будем ждать здесь?

– В этом ящике? – изумленно переспросил Адолин. – Мы светлоглазые, не скот какой-нибудь. – Он взмахом руки указал в ту сторону, где несколько слуг открыли двери, ведущие в помещения, расположенные еще глубже в горе. – Две гостиные. Одна – для мужчин, другая – для женщин.

Шаллан кивнула. Иногда во время Великой бури мужчины и женщины удалялись в разные комнаты, чтобы побеседовать. Значит, в этом питейном заведении следуют традициям. У них там, скорее всего, и фуршетные столы приготовлены. Шаллан направилась к указанной комнате, но Адолин взял ее за руку, вынудив задержаться.

– Я займусь вопросом о том, как вывезти вас на Расколотые равнины, – произнес он. – Амарам упоминал, что хочет увидеть больше, чем получается во время вылазок на плато. Думаю, они с отцом завтра вечером за ужином будут обсуждать эту тему, и я спрошу у них, можно ли взять вас с собой. Я также поговорю с тетушкой Навани. Может быть, мы обсудим, чего я сумею добиться на пиру на следующей неделе?

– На следующей неделе будет пир?

– Пир бывает каждую неделю, – бросил Адолин. – Надо только узнать, кто его устраивает. Я пришлю вам весточку.

Она улыбнулась, и они расстались. «Следующая неделя будет так не скоро, – подумала веденка. – Надо придумать, как встретиться с ним раньше, чтобы не вызвать слишком сильной неловкости».

Неужели она и впрямь пообещала ему помочь разводить ущельных демонов? Как будто у нее мало забот. И все-таки, входя в женскую гостиную, она чувствовала, что день прошел удачно. Ее охранники, как принято, заняли места в вестибюле.

Шаллан шла по женской комнате, хорошо освещенной самосветами в кубках – ограненными, но не в сферах. Роскошное зрелище.

Девушка ощущала, что обе наставницы были бы недовольны ее разговором с Адолином. Тин хотела бы видеть, как она более активно манипулирует принцем; Ясна желала бы, чтобы Шаллан вела себя с большим достоинством и чаще держала язык за зубами.

Похоже, Адолину она все равно понравилось. Ей хотелось вопить от восторга.

Поведение дам вокруг нее быстро избавило Шаллан от этого чувства. Некоторые повернулись спиной, другие поджали губы и скептически ее разглядывали. Ухаживания самого завидного холостяка в королевстве не сделают ее популярной, особенно с учетом того, что она чужачка.

Это не беспокоило Шаллан. Ей не нужно признание этих женщин; она просто хочет отыскать Уритиру и секреты, которые там хранятся. Доверие Адолина было огромным шагом в этом направлении.

Она решила вознаградить себя, наевшись от души сладостей и поразмышляв о том, как забраться тайком в дом светлорда Амарама.

Адолин сидел в кресле с высокой спинкой, держа в руке чашу с вином, и слушал, как снаружи грохочет Великая буря. В этом каменном убежище он должен был чувствовать себя в безопасности, но увы! Великие бури делали человека слабым и беззащитным, где бы тот ни находился. Быстрее бы уж пришел Плач, который положит конец штормам хотя бы на пару недель.

Принц поднял чашу, приветствуя Элита, – тот как раз шел мимо. Он не видел его наверху, на террасе питейного заведения, но эта комната также служила убежищем на случай Великих бурь для нескольких лавок Внешнего рынка.