Реакция СССР на эти события была осторожной. В «постаревшем» Политбюро пришли к заключению, что поддержка должна быть предоставлена беспокойному и воинственному афганскому правительству. У некоторых его членов были давнишние личные связи в Советском Союзе, которые могли бы помочь снизить уровень волнений, вспыхнувших уже и в Кабуле. Был предпринят ряд мер для усиления режима, во главе которого стоял президент Нур Мухаммед Тараки, высоко ценившийся в Москве. Некоторые сравнивали его с «афганским Максимом Горьким» за его труды в сфере «научного социализма», которые получили высокую оценку[1908]. В Афганистан были направлены щедрые поставки зерна, а процентные выплаты по непогашенным кредитам были отменены. Чтобы помочь заполнить правительственную казну, Советы также предложили платить за афганский газ в два раза больше, чем платили все предыдущее десятилетие[1909]. Несмотря на то что просьбы о химическом оружии и отравляющем газе не были удовлетворены, Москва оказала военную помощь, отправив 140 артиллерийских орудий, 48 000 единиц огнестрельного оружия и около 1000 гранатометов[1910].

Все это было отмечено в Вашингтоне, где последствия «постепенного, но безошибочного» роста вовлеченности СССР в дела Афганистана были тщательно изучены.

Если СССР обеспечит прямую военную помощь Тараки и направит свои войска, отмечалось в одном докладе высокого уровня, это может иметь последствия не только в самом Афганистане, но и по всей Азии: в Иране, Пакистане, Китае и других местах[1911]. Неопределенность будущего стала очевидна после убийства посла США в Кабуле в феврале 1979 года. Всего через несколько дней после того, как Хомейни вернулся домой, бронированный автомобиль посла Адольфа Дабса был угнан среди бела дня в афганской столице, как оказалось, недалеко от контрольно-пропускного пункта полиции. Он был доставлен в отель в Кабуле (теперь это роскошный Kabul Serena Hotel), где находился в заложниках в течение нескольких часов, прежде чем был убит во время неудачной спасательной операции[1912].

Несмотря на то что было неясно, кто стоял за похищением посла и каковы были мотивы, этого было достаточно, чтобы побудить США принять непосредственное участие в том, что происходило в стране. Помощь Афганистану была немедленно урезана, зато антикоммунисты и все, кто выступал против нового правительства, получили поддержку[1913]. Это положило начало длительному периоду, в течение которого США стремились активно сотрудничать с исламистами, чьи интересы в сопротивлении режиму левых, естественно, совпадали с интересами США. Потребовались десятилетия, чтобы реальная цена этой сделки стала очевидной.

За этим новым подходом стояли опасения, что Афганистан может обратиться к Советам, которые во второй половине 1979 года, по всей видимости, готовились к военной интервенции. Вопрос о намерениях СССР стал основным в повестках дня брифингов разведки США и основной темой документов, в которых излагались последние события, хотя это и не означало понимание происходящего[1914]. В одном из докладов, представленных Совету национальной безопасности, под названием «Что Советы делают в Афганистане?» содержался ответ, к откровенности которого придраться невозможно: «Проще говоря, мы не знаем»[1915]. Разоблачить ход размышлений Москвы было трудно, но было очевидно, что вследствие падения шаха США потеряли своего основного союзника в регионе. И это тревожило, так как эффект домино мог ухудшить положение.

Советы были обеспокоены примерно по тому же поводу. События в Иране не принесли никакой выгоды, по оценкам Москвы, они даже нанесли ущерб интересам СССР, так как захват власти Хомейни скорее уменьшил существующие возможности, а не открыл новые. Экстренные планы действий были составлены советскими военными таким образом, чтобы произвести развертывание в случае, если понадобится укрепление того, что генеральный секретарь Леонид Брежнев назвал «правительство дружественной нации Афганистана».

США контролировали передвижение войск к северу одновременно от иранских и афганских границ, фиксируя переброску спецназа в Кабул, а также батальона десантников, которые, как пришли к выводу в ЦРУ, были направлены для обеспечения безопасности авиабазы в Баграме, основной точке советских поставок[1916].

На этом решающем этапе, однако, в игру внезапно вступило будущее Афганистана. В сентябре 1979 года во время борьбы за власть Нур Мухаммед Тараки был свергнут Хафизуллой Амином, человеком, который был столь же амбициозен, как и скрытен. Он был явно списан как жизнеспособный лидер, который появлялся в передовице «Правды», официального рупора, отражавшего текущий курс Политбюро СССР[1917]. Теперь он был осужден в Москве как враг революции, человек, который пытался манипулировать племенными распрями в собственных целях, и к тому же как «шпион американского империализма»[1918]. Советы были также обеспокоены слухами о том, что Амин был завербован ЦРУ, эти сплетни энергично распространялись его врагами в Афганистане[1919]. Отчеты о заседаниях Политбюро показывают, что руководство в Москве было сильно обеспокоено переориентацией Амина в сторону США, а также стремлением Штатов поддерживать дружественное правительство в Кабуле[1920].