мест или градов (т. е. между столицами) — немалое» и предложили 30 дней, что было принято и русской стороной[978].

Уже на XIII конференции, когда постановлено было о разорении городков, уполномоченные заговорили о возможности устроить на месте разоренных городков какое-нибудь турецкое поселение. Посланники, конечно, отказали: «Когда уж в тех местех городкам не быть, то и поселению быть непристойно». Если устроить поселение без крепости — опасно, что оно подвергнется нападению со стороны каких-нибудь своевольников, которые урвутся тайным обычаем из России, и оттуда пойдет ссора; а если устроить многолюдное поселение — «учнет чиниться между обоими государствами вящая недружба и война. И того ради, — заключали посланники, — на тех пустых местех ни малому, ни большому поселению быть не доведется»[979]. На следующей, XIV конференции турки изложили, для чего им такое поселение на Днепре было нужно, именно для устройства перевоза через Днепр. Без такого перевоза, который был в Казыкермене, будет «тягость» турецкому и татарскому народу. Остается только перевоз между Кинбурном и Очаковом, но для всяких проезжих и торговых людей, направляющихся из Крыма в Белгородчину или обратно, этот перевоз неудобен, во-первых, по дальности расстояния его от Крыма, от Перекопа. Турки показывали посланникам на чертеже, и совершенно правильно, что от Перекопа до очаковского перевоза гораздо дальше, чем до Казыкерменя; что будет езды три дня, тогда как до того селения, которое они проектировали между Очаковом и Казыкерменем, езды будет всего один день. Вторым неудобством очаковского перевоза была ширина Днепра в тех местах; переправа происходит медленно, на лимане бывает волнение, в особенности затруднительна переправа во время разлива реки (водополья), когда торговцам и всяким проезжим людям бывает «простой и мешкота» дней десять и более. Вот почему турки и просили об устройстве небольшого поселения на обеих сторонах Днепра между Очаковом и Казыкерменем, где бы был удобен перевоз. Поселение будет обнесено ровиком и острожком «для опасения от своевольников и разбойников и для бережения скота от зверей». Изложив просьбу и приведя доводы, турки уговаривали посланников им в том не отказывать и не упрямиться и «таким малым делом великого мирного дела не останавливать и не разрывать»[980].

Посланники встретили предложение крайне отрицательно, заявив, что на такое предложение согласиться им нельзя, потому что они не имеют на то государева указа, и приводили затем целый ряд аргументов против устройства нового перевоза. Начинается новое и неожиданное дело: для чего туркам понадобился новый перевоз, они не знают, но им кажется, что для какого-нибудь «вымысла» и для переправы ратных людей или для пристанища ратным людям. Новое поселение будет находиться в опасности от разбойников — запорожских казаков, которых не унять от нападений, так как они начнут ходить тайно, украдкой (здесь посланники забыли о том, что раньше при переговорах о разорении городков они же уверяли турок, что городки как защита от запорожцев не нужны, потому что запорожцев царь держит в строгом повиновении и никаких набегов с их стороны быть не может). Однако на такой непримиримой позиции посланники держались недолго и, «видя их, думных людей, в том деле такое прошение и притужание, а к тому и имея у себя о том великого государя указ», как замечено в «Статейном списке», вопреки только что сделанному открыто заявлению о неимении указа, стали уступать и соглашаться на устройство между Очаковом и Казыкерменем, на одной стороне Днепра, небольшого поселения в 50 человек для содержания перевоза с тем, однако, чтобы никакого укрепления там не строить[981]. Тщетно турки доказывали на этой, XIV, и на нескольких дальнейших конференциях, что речь идет только о «сельском ограждении», только о небольшом «ровике или валике… как у них бывает и делают ровики небольшие около виноградов для безопаства от скота, чтоб, ворвався, какое животное не учинило тому винограду вреда». Тщетно говорили, что у них «и у малых самых деревнишек для скота и всякого безопаства бывает кругом городьба тыном или каким окопом», русская сторона ни о каких даже самых незначительных и чисто деревенских ограждениях и укреплениях не хотела слышать, высказывая опасения, что турки вместо разрушенных городков замышляют постройку новой крепости — «вымышляют еще вновь иной Казыкермень»[982].

Споры шли весьма жаркие. Обе стороны грозили разорвать на этом вопросе переговоры. Украинцев бросил туркам упрек, что, должно быть, султан и великий визирь «к такому нововымогающемуся селу… наговорены от некакого злого и обоим государствам нежелательного и недоброхотного человека», который достоин суда и в сем веке и в будущем. Турки говорили, что если им не позволено будет устроить перевозного села, то они потребуют разорения не только днепровских, но и приазовских городков, на что Украинцев заметил, что ему в ответ на такие слова остается молчать и терпеть, что он, «слыша такие их противные слова и толкования, молчанию и терпению себя предает». С рейз-эфенди сделалась уже описанная выше истерика, он грозил бросить все дело[983].

22 апреля посланники через посыльного объявили Маврокордато крайнее предложение: в договоре упомянуть о селе для перевоза, в нем — 50 человек жителей, но чтобы около этого села никакой городовой и оборонной крепости не было, «а обвесть его плетнем для бережения скота от зверя и чтоб скот в жито не ходил». Маврокордато, однако, не согласился писать в договоре об окружении села плетнем, находя такие подробности слишком мелочными и неуместными в государственном акте, заключаемом между двумя монархами: «А чтоб плетнем огораживать, и такой договор к государственному и к монаршескому лицу не приличен да и говорить о том непристойно. А чтоб тому плетню сделану быть после договору и на письме б об нем ничего воспомянуто не было». На XX конференции Украинцев опять объявил, что на устройство села он согласен, только без всякого ограждения: «…а с валиком тому поселению быть поволить им немочно». Рейз-эфенди ссылался на пример такого поселения с ограждением на венгерской границе, что сверх упоминания о валике и рве в договоре будет упомянуто, чтобы в это поселение пушек и другого оружия и воинских припасов не ввозить и там их не держать[984]. Эта оговорка была принята и в окончательном тексте договора. Статьи о разорении городков, об уступке разоренных мест Турции и о перевозном селе были формулированы так: «Дабы путешествующих и торговых людей проходу и переезду и к пригону перевозных судов водяных место было на одной коей ни есть стороне из дву берегов Днепровых, на середке меж Очаковым и разоренными Казыкерменскими городками, и от