Размышляя о том, что делать дальше, и стараясь не наступать на тела, Уэр осмотрел кухню, затем прошел в сарай, где находился погреб. Там лежало всего два яйца — очевидно, вчерашний день оказался неурожайным. Но он нашел несколько кусков бекона, вчерашний каравай хлеба, около фунта масла и глиняный кувшин молока. Более чем достаточно. Он развел огонь в печи, приготовил себе яичницу с беконом и попытался съесть как можно больше, поскольку не представлял, когда ему удастся поесть в следующий раз. Но он уже решил, что положение не столь безнадежно, чтобы прибегать к помощи Астарота. Вместо этого он будет идти на запад, пока не появится возможность похитить машину (на ферме, как и следовало ожидать, ни одной машины не оказалось: эймы по-прежнему ограничивались лошадьми).

Когда Уэр, сунув в карманы брюк по сэндвичу, вышел навстречу яркому солнцу, из хлева послышалось протяжное мычание. «Извините, друзья, — подумал он, — сегодня некому вас подоить».

8

Бэйнс знал структуру Стратегической Воздушной Команды и дорогу к ней гораздо лучше, чем мог бы позволить департамент Обороны даже гражданским лицам, имевшим особый доступ, хотя кое-кто из департамента нисколько бы не удивился этому. Самолет, на котором прилетели Бэйнс и Джек Гинзберг, не делал попытки сесть в аэропортах Денвера или Военно-Воздушной Академии США в Колорадо-Спрингс — оба, как догадывался Бэйнс, больше не существовали. И он велел пилоту приземлиться в Лимоне, небольшом городке, который являлся самой восточной вершиной почти равностороннего треугольника, образованного этими тремя точками. Здесь скрывался выход подземной скоростной линии, идущей в самое сердце СВК и ставшей теперь единственным средством связи с внешним миром.

Бэйнс и его секретарь побывали здесь лишь однажды, и с тех пор охрана полностью сменилась. И, несмотря на предъявленные удостоверения, подписанные генералом Мак-Найтом, их подвергли длительному допросу и тщательному обыску на предмет скрытого оружия или взрывчатки; затем у них взяли отпечатки пальцев, сфотографировали рисунки сосудов сетчатки и только после беседы по видеотелефону с самим Мак-Найтом их наконец пропустили в приемную.

Зато сама поездка заняла совсем мало времени. Транспортная линия представляла собой совершенно прямую трубу, располагавшуюся под поверхностью Земли и почти полностью лишенную воздуха: ее вакуум примерно соответствовал атмосфере Луны. Из приемной Бэйнса и Гинзберга провели в металлическую капсулу, лишенную даже иллюминаторов. Здесь охранники пристегнули их к сиденьям для безопасности, так как первоначальное ускорение капсулы с помощью кольцевых электромагнитов составляло более, чем пять миль в час за секунду. И хотя почти такое же ускорение можно было испытать в трамвае сороковых годов, это все-таки довольно значительная встряска, если ничего не видно снаружи и не за что держаться. Потом капсула просто свободно падала до средней точки своего пути, где достигала скорости около двадцати восьми футов в секунду, после чего начинала замедляться — поскольку двигалась уже вверх — под действием сил тяжести, трения и давления почти несущественного количества газов в трубе. Благодаря точному расчету, капсула замедлялась у станции СВК, и небольшого толчка устройства мощностью в пятнадцать лошадиных сил оказывалось вполне достаточно, чтобы совместить ее люки с люками станции.

— Когда катаешься на такой штуке, трудно поверить в существование демонов, — заметил Джек Гинзберг. Покинув кипевший нечистой силой дом в Позитано, обнаружив в Цюрихе, что деньги еще не утратили свою силу, и приняв в самолете обильный ужин, он заметно воспрянул духом.

— Кажется, Уэр говорил, что обладание мирскими знаниями — и даже желание их — такое же зло, как черная магия, — отозвался Бэйнс — Ну вот мы и приехали.

Однако в катакомбах СВК, снабженных даже терморегуляторами, Бэйнс и сам чувствовал себя увереннее. Тут не было ухмыляющегося Козла, и Бэйнс с радостью встретился со своим старым другом Мак-Найтом, увиделся с Белгом и имел честь пожать руку Джеймсу Шатвье. Здесь, внизу, по крайней мере, казалось, что все контролируется. Мак-Найт и его советники не только знали реальную ситуацию, но уже почти освоились с ней. Лишь Белг сначала выразил некоторый скепсис и, похоже, немало удивился, услышав от самого Бейнса независимое подтверждение выводов компьютера. Новые сведения тут же ввели в машину, и, как выяснилось, они вполне соответствовали первоначальной гипотезе, и Белг, кажется, наконец, с ней согласился. Хотя все это ему явно не нравилось. Но кому могло понравиться такое?

Затем они удобно устроились в кабинете Мак-Найта с тремя стаканами «Джека Дэниелса» (Джек Гинзберг не пил, так же, как и Шатвье), и никто не прерывал их беседу, кроме сотрудницы Чифа Хэя. И хотя она оказалась хорошенькой блондинкой и, как все женщины из вспомогательного персонала, носила мини-юбку, Гинзберг как будто и не заметил ее. Возможно, он еще находился в шоке после своего недавнего общения с суккубом. Бейнсу показалось, что девушка весьма напоминала Грету Уэра и потому вполне могла бы заинтересовать Джека; впрочем, военнопромышленнику почти все женщины казались одинаковыми.

— Насколько я понимаю, эта бомба вам ничего не дала, — сказал он.

— О, я далеко не уверен, — возразил Мак-Найт. — Конечно, их город не был разрушен и даже заметно поврежден, но взрыв явно застал их врасплох. Целый час после него они целым роем летали над целью. Как будто в пещере с летучими мышами сверкнула фотовспышка. И у нас, конечно, есть снимки.

— А есть подтверждения тому, что вы, э-э, уничтожили кого-нибудь из них?

— Мы видели, как они возвращались в свой город, — несмотря на очень неудачную форму тела, они летают прекрасно, — но нам не удалось подсчитать, сколько их поднялось. Падавших мы не заметили, но некоторые из них могли просто испариться.

— Маловероятно. Тела их, конечно, могли испариться, но демоны принимают их на время. Это все равно, что подбить управляемый по радио самолет: машина разбивается, а центр управления полетом остается невредимым где-то в другом месте и может послать против вас новый самолет, когда захочет.

— Извините, доктор Бэйнс, но ваша аналогия не совсем точна, — заметил Белг. — Как мы знаем, бомба заставила их не только метаться. Скоростная киносъемка грибовидного облака показала, что многие у них пытались изменить свою форму. Одна тварь, за которой нам удалось проследить, совершила тридцать две трансформации за минуту. Все эти превращения кажутся совершенно невероятными И не вписываются ни в какую физическую теорию, однако они показывают, во-первых, что твари попали в неблагоприятные для них условия, и, во-вторых, что для них желательна — а может быть, и необходима — та или иная физическая форма. Это уже кое-что. Я думаю, если бы мы продержали их всех подольше в области с еще большей температурой, они уже не смогли бы выкрутиться. В конце концов, они лишились бы последней формы.

— Последней формы, может быть, — кивнул Бэйнс — Но дух все равно останется. Не знаю, почему они так цепляются за физическую форму, возможно, из каких-то тактических соображений, например, чтобы было удобнее вести войну. Но вы не можете такими средствами уничтожить дух, как не можете уничтожить мысль, зажигая кусок бумаги, на которой она записана.