шершавой коре, сидел и, чуть прищурившись, наблюдал за стремительно несущейся водой. Пронзительно светлые, холодные даже на вид струи, позволяющие рассмотреть на дне каждый камушек, свивались в небольшие водовороты, закручивая в них случайно попавшие листья, и это действо, казалось, занимало все внимание киборга. Во всяком случае, на появление Джоанны он не отреагировал, даже голову не повернул, хотя наверняка знал, что она здесь.

Девушка села на камень рядом с ним, подождала немного, а потом, вздохнув, сказала:

– Прости меня.

– Тебе совершенно не за что извиняться, – голос Артура звучал мертво. – Ты, к сожалению, права.

– Я и впрямь низшее существо?

– Нет, – киборг резко повернулся к ней, и не первый день знающая спутника Джоанна поняла, что он в гневе. Со стороны вроде бы и незаметно, но уж она-то научилась улавливать мельчайшие нюансы его мимики. – Это мне надо извиниться перед тобой.

– Но…

– Слушай и не перебивай. Я много думал… И не делай такие глаза. Не забудь, я думаю в разы быстрее людей. Так вот, я извиняюсь за свои слова. Я думаю и двигаюсь быстрее вас, легче регенерирую и обладаю еще массой полезных возможностей, но создали меня именно люди. И такие, как ты, не могут быть ниже меня, – тут он скривился и добавил: – Но те, кто будет угрожать тебе, все равно будут позиционироваться именно так. И убью я их без жалости.

– Послушай, я только хотела.

– Джоанна, девочка, – Артур взял ее руки в свои. – Ты что думаешь, я слепой? Что я ничего не понимаю? Все я вижу, все знаю. Только и ты пойми: я боюсь.

– Ты? Боишься? – Джоанна была даже не удивлена – ошарашена. Для нее узнать, что Артур может чего-то бояться, казалось чем-то вроде сказок для маленьких детей. Однако Артур и не думал шутить.

– Да, боюсь. За тебя, если волнуют нюансы.

– Но почему?

– Да потому, что ты очень уязвима. Сейчас ты в меня влюблена, психологию людей я изучал. Тебя запирай, не запирай, все равно пойдешь за мной. И что дальше? У нас впереди рискованное путешествие, но здесь ты хотя бы будешь под моим присмотром. А потом мы вернемся, и меня наверняка постараются убить. И тебя заодно.

– Тебя? Кто?

– Наш бравый кардинал, к примеру. Можешь поверить, я Джарефа знаю достаточно, чтобы просчитать его действия. Эту сволочь беспокоят сейчас только собственные потомки, на остальных ему плевать. Собственно, он этого и не скрывает. А я для них, по его мнению, прямая и непосредственная угроза.

– Почему?

– Потому что мне плевать, кто они и что они, и, если кто-то из этих олухов вдруг окажется на моем пути, я перешагну через его труп так же, как и через любой другой. Остальные или не посмеют, или не смогут, а мне без разницы. И у него нет сил, чтобы в открытую мне помешать. Поэтому он попытается меня устранить, а если ты будешь со мной, то и тебя заодно. Только Джареф – не олухи, которых я сегодня пошинковал на окрошку. Кардинал даже сейчас, учитывая тех, кто стоит за ним, почти равен мне. А ведь он не единственный желающий – врагов мы наплодили достаточно.

– Я все равно не уйду, – сказала Джоанна, будто ставя точку, и сама удивилась своей смелости.

– Я знаю, – вздохнул Артур. – Только прошу, давай все наши дела, разбирательства в отношениях оставим на потом. Победим – тогда и расставим точки над «ё».

– Договорились. Но с условием, что ты честно ответишь на один вопрос.

– Даже, кажется, догадываюсь, на какой, – усмехнулся Артур. – Спрашивай.

– Ты меня любишь?

– Я угадал. Честный ответ – не знаю. Это понятие мне знакомо только теоретически, характеристики его расплывчатые, и четко соотнести свое отношение к тебе с данным определением я не могу.

Кого другого подобное заявление могло заставить икнуть от удивления, но Джоанна уже достаточно общалась с Артуром, чтобы выработать иммунитет на его словесные загибы. В принципе, она услышала достаточно, чтобы сделать выводы. Меньше, чем хотелось бы, но больше, чем рассчитывала, а сопоставлять факты она научилась у все того же Артура. И теперь она была абсолютно спокойна – никуда Артур не уйдет и ее не бросит, а что касается врагов, так поубивает их, и все. В первый раз, что ли…

– А… можно еще вопрос?

– Можно. Но последний, – Артур хитро прищурился.

– Почему ты согласился искать этот Источник магии? Он ведь тебе не мешает, да и мне тоже.

– Потому что кардинал Джареф прав. Он показывал мне выкладки Чупа-Чупса, я не нашел в них каких-то несоответствий. Магия действительно убивает цивилизацию, пройдет еще лет пятьсот – и твои… наши потомки залезут на деревья и будут жрать бананы. И возникает закономерный вопрос: кому это надо? Именно поэтому я и пошел разбираться с проблемой.

– Но тогда зачем тебе возвращаться? Ведь тебя хотят убить…

– Это уже второй вопрос, но я все же отвечу. Это не из-за того, что ты думаешь. Карина мне безразлична… во всяком случае, теперь. А вот наш общий знакомый в кардинальской мантии совсем даже наоборот. Ты понимаешь, он умный, умнее меня, но сейчас я невооруженным глазом вижу, что у него поехала крыша. Немудрено за столько лет свихнуться. Он зациклен на безопасности собственного рода и, случись нужда, зальет кровью половину планеты. А я этого не хочу. Люди сами разберутся между собой, и никакой механический фюрер им не нужен.

– Думаешь?

– Знаю. Он послал своих людей к линкору, понимая, что они погибнут. Но Джарефу очень хотелось получить эту игрушку, и ему плевать на тех, кто ему предан. Это показатель. Свихнувшийся киборг – опасность для всей планеты, и я его остановлю.

– Это опасно.

– Смертельно опасно, – кивнул Артур. – Но запомни: я все-таки робот, хоть и с приставкой «био» впереди, и умею грамотно взвешивать шансы. В меня заложены кое-какие ограничения. Сейчас их нет, но привычка въелась мне в подкорку. Кое-какие из этих ограничений – штука нужная, так я считаю. И поэтому никогда не вступаю в безнадежный бой – я собираюсь выйти победителем.

– Но…

– Все, – Артур резко поднялся и направился к своим вещам. – Мы так болтать с тобой можем хоть до второго пришествия, а нам еще в город возвращаться.

Не слушая робких попыток Джоанны возразить, киборг подхватил ее на руки и ловко посадил на лошадь. Потом с чавкающим звуком запрыгнул на свою, поморщился:

– Ты заешь, никогда не думал, что быть одетым в сырую одежду так неприятно.

– Ты никогда не оказывался под дождем?

– Просто меня никогда не