был тесно связан с царем: это коллегиум дев-весталок, которым руководила uirgo maxima (великая дева). Это оригинальное явление, которому этнография нашла лишь немного параллелей. Особая связь с царем вытекает из самого' места, где находился «дом» весталок: они жили в атриуме храма Весты, иногда называемом «царским». Это следует и из ритуала, в соответствии с которым они один раз в году подходили к царю и говорили ему: «Бодрствуешь, царь? Бодрствуй!» (Serv. Aen. 10, 228), — а также из привилегии весталок, общей с царем и со старшими фламинами, — отправляться к общественным жертвоприношениям в экипаже, повозке (Lex Julia Municipalis[700], CIL. I 206, с. 121, 1. 62–65). Древние связи весталок с властью засвидетельствованы, наконец, шествующим перед ними ликтором (Plut., Num. 10, 5). В те времена, когда господствовал царь, весталки, по-видимому, каким-то мистическим образом способствовали его охране. Это напоминает традицию галлов, хотя и совершенно другую по форме, но имевшую тот же смысл. Согласно этому обычаю, легендарный царь Math в мирное время мог жить, только если держал ноги у бедер девственницы. Во времена Республики, естественно, служение царю было затушевано[701], и девы (главным образом весталки) в первую очередь охраняли римский народ, поддерживая огонь в очаге храма Весты день и ночь, держа его символически в отдалении от убивающей его воды. Некогда, в древности, они ходили далеко за пределы Рима за водой, необходимой для содержания храма. Дать очагу погаснуть было большим грехом, который влек за собой телесные наказания и обязывал жриц зажигать новый огонь. С другой стороны, весталки изготовляли различные «священные снадобья» для всех членов римского общества: соленый раствор и жертвенная мука с солью — для жертвоприношений, курительное благовоние — для Парилий. Весталок в совсем юном возрасте — от шести до десяти лет[702] — избирал понтифик, и они должны были оставаться жрицами в течение тридцати лет[703]. Главным условием для их служения были не только целомудрие и нравственная чистота, но девственность, которая была в их имени (или, вернее, это они дали наименование девственности). Как это бывает во многих обществах, называемых примитивными, девственность, наделяемая мистическими силами, особой магией, считалась у весталок особым состоянием — чем-то средним между женственностью и мужественностью, причем не в мифологическом плане, как в других обществах, а (как этого можно было ожидать в Риме) юридически: они освобождены от опеки (Gaius 1, 145; Plut. Num. 10, 4), они свидетельствуют в суде, они полновластно пользуются своим имуществом по завещанию (Gell. 1, 12, 9; 7, 2 в связи с легендарной Тарратией); но зато утрата девственности является для них непростительным преступлением, за которое — по крайней мере, в кризисное время — их запирают живыми в подземной камере, на Злодейском поле, а их партнера подвергают жестоким пыткам.

Как все эти различные служения — фламины, весталки, понтифики — объединялись в понтификальной сфере? Это бесполезный вопрос. Дело в том, что воле и честолюбию понтификов незачем было вмешиваться, поскольку тесная связь этих жречеств, сосредоточенных вокруг царя, была естественной для всех трех служений. Что касается того, каким образом великий понтифик сменил царя в основных его функциях, — в начале нашей книги была предложена соответствующая концепция, поэтому здесь будет достаточно нескольких кратких дополнительных указаний.

В ходе истории увеличилось число понтификов и весталок, но это не коснулось пятнадцати фламинов: старших и младших. Увеличение числа обязанностей, которые требовались от понтификов, в достаточной мере объясняет тот факт, что их стало уже не трое, а девять (lex Ogulnia, 300), затем — пятнадцать (lex Cornelia, 82) и, наконец, шестнадцать (lex Julia, 46). Такой причины для весталок не было, и непонятно, почему их число возросло с четырех до шести. Может быть, их начальное число было выдумано летописцами, а может быть, они просто были охвачены общим процессом, в ходе которого — как в магистратуре, так и в священнослужении — увеличивался наличный состав. Процесс численного возрастания шел среди подчиненных коллегии понтификов, что облегчало службу жрецов. Так произошло с корпорацией служителей понтификов и фламинов, члены которой получили звание младших понтификов и стали присутствовать на некоторых совещаниях коллегии и при некоторых ее действиях.

Если девы-весталки и фламин Юпитера — как, по-видимому, и остальные «старшие» — выбирались, а другие жрецы назначались (в частности, царь) великим понтификом, то основной корпус понтификов, как и большинство священников в коллегиях и союзах, набирались путем кооптации.

Первоначально, когда должности великого понтифика и великой весталки освобождалась, то на вакантное место выбирались самые старшие по возрасту понтифик и весталка. Они исполняли свои обязанности пожизненно. Позднее были введены ограничения этой свободы. Например, в отношении весталок — согласно закону Папия (Gell. 1, 12, 11) — великий понтифик должен был предложить двадцать имен, затем бросали жребий, и так отбиралась девушка, которую должно было принять в число весталок. Что касается царя и главных фламинов, то свобода выбора понтифика ограничивалась возможностью выделить одного из трех кандидатов: как для царя (Liv. 40, 42, 11), так и для фламина Юпитера (Tac. Ann. 4, 16). Самого великого понтифика с конца III в. (обычай засвидетельствован с 212 г., Liv. 25, 5, 2) выбирали среди понтификов путем жеребьевки. Наконец, в 103 г. народный трибун Гней Домиций Агенобарб передал народному собранию право избрания всех членов великих коллегий, понтификов, авгуров, децемвиров, эпулонов: одна «часть народа», отобранная таким образом путем жеребьевки, должна была для каждой вакансии выбирать из списка кандидатов, представленного соответствующей коллегий, а коллегия затем должна была кооптировать народного избранника (comitia sacerdotum). Эта демократизация продолжает ту, которая привела к открытию доступа плебеям к занятию поста священнослужителя, до того доступного только патрициям. Это произошло в конце IV века.

Об авгурах, децемвирах для проведения жертвоприношения — пойдет речь в связи с разнообразными «знаками», на которых они специализировались. Что касается триумвиров эпулонов[704], число которых тоже с трех дошло до семи, затем до десяти, то они относятся к 196 г. (Liv. 33, 42, 1). Созданные для того, чтобы снять часть обязанностей со старых понтификов, и допущенные к тому, чтобы, как они, носить белую тогу с пурпурной каймой, они получили поручение — следить за пиршественным жертвоприношением на Римских Играх и на Плебейских Играх. По-видимому, богу этих игр — Юпитеру O. M. — они обязаны тем, что, несмотря на ограничения их деятельности, они все же были включены в число «великих коллегий».

Братство двадцати фециалов, иногда называемое