было рассмотреть только несколько лодок, быстро плывших по направлению к своду.

XXI

Выйдя из протока, Мундруку и его юный товарищ направили лодку прямо к деревне мурасов. Плыть было очень легко. Хотя огни уже догорали, тем не менее красноватый отблеск их еще ясно указывал путь; приходилось плыть вдоль опушки леса, и пловцы старались все время держаться под деревьями.

Не прошло и получаса, как они очутились в ста ярдах от деревни. Привязав лодку к дереву так, чтобы потом ее скоро можно было отвязать, они пустились вплавь. На обоих были плавательные пояса, это было необходимо, так как для выполнения задуманного им приходилось долго оставаться в воде. Кроме того, могло случиться, что им пришлось бы держаться на одном месте, не производя ни малейшего шума. С ножом в руках индеец направлялся прямо к помосту, прилагая все старания к тому, чтобы не быть замеченным; Ричард тихонько плыл рядом с ним.

В деревне все еще спали. Кругом царила мертвая тишина, и никого не было видно. К стволам деревьев, поддерживавших помост, было привязано до десятка лодок.

К этим-то лодкам и плыл индеец. Шесть из них, так называемые игарате, были сделаны из древесной коры; остальные же были гораздо больше и лучше и в каждой из них могло поместиться человек восемь. Мундруку подплыл сначала к первым и поочередно что-то проделал над каждой из них, причем он все изгибался и старательно прятал голову. Товарищ изо всех сил помогал ему.

Таким образом, наши пловцы при помощи ножа прорезали дно у пяти лодок и потопили их.

Они сделали бы то же и с остальными, если бы товарищи их, оставшиеся на бревне, не выпустили мураса.

Как раз в то время как Мундруку и Ричард садились в лодку, которая осталась цела, над водой появилась какая-то черная тень. Ухватившись за лиану, она диким прыжком очутилась на помосте.

Несмотря на темноту, Мундруку тотчас же узнал пленного мураса.

— Бог мой! — прошептал он. — Это дикарь. Они не заметили, как он бежал! Теперь мы погибли. Скорее, скорее в лодку! Берите одно весло, а я возьму другое. Нельзя терять ни минуты. Смотрите! Лодки тонут. Если б только он не поднимал тревогу еще десять минут… Ах! Я слышу шум. Скорей, скорей!..

В то время как Мундруку говорил это, сверху слышался какой-то дикий вой. Это мурас давал сигнал своим единоплеменникам. Он не подозревал, конечно, что пловцы наши только что потопили лодки, но он видел, как они куда-то отправились в его челноке, и боялся, чтобы они ночью не предприняли чего-нибудь против товарищей.

На крик мураса отвечали сотни диких голосов. Не прошло и десяти минут, как все были уже на ногах и быстро спускались к лагуне. Весьма понятно, что Мундруку и его товарищ не стали дожидаться результатов своей операции над лодками. Они гребли изо всех сил, направляясь прямо к своду, под которым скрывались их товарищи.

Эти последние не могли успокоиться после бегства мураса; увидев лодку, которая плыла прямо к ним, они еще более испугались, решив, что это результат тревоги, поднятой беглецом.

Какая-то участь постигла их товарищей? Вдруг они вскрикнули от радости: Мундруку и Ричард стояли перед ними.

— Скорее, скорее долой с бревна! — говорил индеец. — Как жаль, что дикарю удалось бежать!.. Торопитесь же!.. Скорее в лодку!..

Говоря это, Мундруку вскочил на бревно, разорвал пополам кожаный парус и бросил его в лодку вместе с несколькими кусками мяса морской коровы. Минут через двадцать они были уже на середине лагуны.

— Куда нам править? — спросил Треваньов, переставая работать веслом, заменявшим руль.

— Подождите минуту, господин мой, — отвечал индеец. — Надо посмотреть, собираются ли дикари нас преследовать, — сказал он, глядя в сторону малокки.

— Неужели ты допускаешь, что они спокойно дадут нам уйти и не погонятся за нами?

— Да, это возможно, я был бы даже уверен в этом, если бы вы не упустили ту отвратительную обезьяну. Теперь нам нечего было бы опасаться. Я думаю, однако, что еще не все лодки успели потонуть.

Между тем на небе загоралась заря… Хотя до полного рассвета было еще далеко, тем не менее непроглядная тьма, окутывавшая лагуну несколько минут тому назад, уже рассеялась. В деревне мурасов было тихо. Огни погасли… Ни один звук не доносился со стороны малокки. По мнению Мундруку, это был дурной признак.

— Почему ты думаешь? — спросил Треваньов, предполагавший как раз обратное.

— Это так понятно, господин мой. Им теперь не до разговоров, они все занялись, вероятно, делом; если б они не собирались нас преследовать, мы бы, наверно, услышали, как они кричат в своей малокке. Я думаю, они теперь выкачивают воду из тех лодок, которые не успели еще утонуть.

Тут Мундруку рассказал товарищам, как они с Ричардом прорезали лодки дикарей.

— Ну, теперь пора и в путь! — сказал он, окончив свои рассказ.

О том, куда плыть, раздумывать было некогда; надо было стараться как можно дальше уйти от малокки! Треваньов посоветовал держаться берега, тут под деревьями они будут не так заметны.

— Нет, — возразил индеец. — Через десять минут будет совсем светло, и там нас так же легко могут заметить, как посреди лагуны; к тому же им еще легче будет нас догнать, если мы станем держаться берега, так как деревья образуют круг.

— Это правда, — отвечал Треваньов. — Остается только надеяться, что им и в голову не придет преследовать нас.

— Минут через пять мы все узнаем, — прошептал индеец. — Сейчас рассветает, и мы увидим, что они делают и потонули ли пироги.

Однако не прошло и пяти минут, как от берега отделилась лодка.

— Самая большая игарате, — промолвил Мундруку, — ее-то я и боялся больше всего.

— А вот там еще другая лодка, — сказал индеец.

— Если это все, мы спасены!

— Их там,