глупышка не смогла солгать и только кивнула, опустив голову. По щекам орчанки катились беззвучные слезы, губы дрожали.

- Почему, Ника?

А что она могла ответить? Наверное, девчонка тоже не ожидала, что Тигр поступит так по-свински, вот и не подготовила варианты.

Волк расцепил хватку с некоторой брезгливостью, и, развернувшись, почти бегом бросился прочь.

Какие страсти! Жаль, не поэт, придумал бы сонет...

- Ника... - Анька прифигела.

Ах, да, она же не знала... Остальные поняли еще меньше, несмотря на то, что все случилось у них на глазах.

- Волк! Роволкон... Я... - Ника осела на землю и зарыдала, горько, безнадежно, чуть ли не с подвыванием, как тоскующая волчица...

Тут я дал себе мысленную затрещину - ну нельзя же быть таким циником - у люде... то есть... горе тут, короче.

Я подошел к Нике. Анька все еще металась между тем, чтобы подойти к подруге и броситься за Волком. В поле ее зрения попал Кристиан, вообще застывший столбиком. Анька «споткнулась» об него и перевела взгляд на Тигра, который, кажется, понял, как подставил девчонку, и как это подло и погано выглядело. И, главное, у него-то не было сочувствующих, хотя, если я что-нибудь понимаю, он сказанул это от отчаяния. С одной стороны у Криса были друзья, с другой - родной брат, возможно резко спустившийся «с пьедестала». Нелегкий выбор. Анька, как всегда, пожалела Котенка, шепнув Кристиану:

- Иди к нему, он - один. Мы все поймем, Крис.

Шер услышал и вот теперь уже в самом деле вызверился:

- Тыыы!!! Ненавижу тебя, тварь! Ты диктуешь кому и как себя вести! Ты ему никто, поняла?! Никто! Не смей указывать когда и как поступать! Я не нуждаюсь ни в чьей жалости!

Я даже сначала не понял, что эти слова предназначались Аньке, но дальше он просто Силу, которую собирался использовать против Волка, перенаправил в ее сторону. Я, как будто во сне, где время вдруг стало тягучим, как свежий мед, увидел смертоносный материальный сгусток угольно-черного заклинания. А Бабочки на моей Ане не было. И я снова был дальше, чем должен быть...

- Нееет!!!

Крис оттолкнул ее и подставился под удар сам. Это заклинание было таким, что без жертвы не рассеивалось... Котенок рухнул навзничь прямо на мраморные плиты...

С широко распахнутыми, но потухшими глазами, рассыпавшимися белокурыми волосами вокруг странным образом похорошевшего в последние дни личика (может это от того, что он перестал кривляться?) Все это я отметил машинально, потому что в голове просто не укладывалось, что кто-то может применить такое заклинание на территории Школы и применить против моей Анхелики.

Пока я отходил от шока, что Анька цела и невредима, она уже бросилась к Котенку, дрожащими руками пытаясь поднять его голову.

Во мне заворочалось что-то чужое, незнакомое, прорываясь наружу, скручивая внутренности в тугой жгут, в глазах потемнело, боль была на грани предела моих сил, а болевой порог у меня слегка занижен... Но это одновременно и внушало какой-то непонятный азарт - оно, то что было внутри - со мной заодно, готово к действию, только указать направление! Страшная, чужая, вкусная, густая, тягучая, опасная для врагов Сила...

И только Светлая родная моя эльфийская Сила, словно служила сейчас последней оболочкой, омывая, успокаивая это нечто внутри меня, не давая вырваться этому наружу окончательно, потому что «все обошлось, все уже позади... те, кто дорог - живы, все хорошо, тише... тише...»

Отчаянный крик зверя, потерявшего своего единственного детеныша разнесся над вечерней территорией Школы... Он прошел сквозь сердца, оставляя частичку невозможной боли, в надежде разделить ее с каждым услышавшим. А услышали, кажется не только в Беседке, где было довольно шумно и весело, но и в самом Школьном здании...

Шер мысленно был уже рядом с братом, но ноги его не слушались, теперь он только неслышно шептал совершенно белыми губами: «Крис, Котенок, Котенок...»

Во мне будто что-то надломилось, и чужая Сила, недовольно фыркая, стала укладываться куда-то на дно желудка, постепенно угасая до еле ощутимого комочка с игольное ушко. Но меня сейчас мало заботило собственное состояние - я смотрел на Шеридана огромными глазами. Мне расхотелось его немедленно убивать - он уже почти не жил, только сумасшедшая надежда, что зрение его подводит, заставляла биться сердце здорового Тигра. Я понимал его, будто он стал для меня прозрачным - весь мир для Шеридана сузился до долговязого мальчишки, поломанной куклой распластанного на мраморных плитах... Ох, Шер, я не думал...

Котенок не дышал и не подавал признаков жизни. Только это разве останавливало когда-нибудь мою сумасшедшую девчонку?

Она отняла окровавленные пальцы от затылка Криса и поднесла их к своему лицу:

- Крис... Котенок... рыбка моя золотая, только не пугай меня, мой воробушек, - дрожащим голосом просила Анька. - Ты только не смей умирать, а то я найду некромантов, оживлю и сама тебя прибью, слышишь? Крис! Криис!!!

Я уже был у Ани за спиной, готовый защитить и поддержать ее, потому что Шер все-таки сумел добраться до брата и теперь бесполезно тормошил его. Анька склонилась к Кристиану. Какое-то маленькое украшение, висевшее у нее на груди на шнурке, коснулось мальчишки. Она вздрогнула и, зажав амулетик окровавленными пальцами, прижалась лбом к его лбу, тут же прикрыла глаза и что-то зашептала. А рядом, так стоял на коленях Шер и, раскачиваясь, как в трансе, молил мою Аньку:

- Спаси его, спаси, спаси...

Я же просто тихо шалел от всего этого сюрреализма, совсем забыв про прочих первокурсников, присутствующих здесь, и почти не замечал, что уже не только они стоят вокруг. Просто какая-то темная безликая масса...

Аньку затягивало в водоворот чуждой магии, а она не сопротивлялась, она словно подгоняла, торопилась успеть. Мне стало страшно. Амулет - коричневый невзрачный камушек, заключенный в серебристый квадратик каркаса вдруг вспыхнул желто-зеленым светом, и Аню тряхануло так, что она чуть не отлетела от Кристиана. Зато тот выгнулся, запрокинув голову с открытым в беззвучном крике ртом, и снова обмяк, теперь уже закрыв глаза. Шеридан тут же уцепился за Криса и быстро заговорил на своем наречии.

Аня все еще не отпускала амулет, измазанный в крови мальчишки, а ее лицо все больше бледнело, губы так вообще уже приобрели синюшный оттенок. Я прижался к ее спине, заскользил по плечам, предплечьям, вниз к ладоням, стремясь добраться до ее обнаженной кожи, под которой скрыт тайный рисунок-татуировка нашего Обряда - хоть чуть-чуть подпитать своей Силой, и плевать, если рисунок проявится. Сейчас