собственного бытия и стали более восприимчивыми. Так что не успел зордалод высказать и половины проклятий, как они все принялись падать на колени и умолять не делать этого. Однако зордалод был неумолим. Преисполнившись жестокостью Загриса (ведь слово «Загр» с древнего наречия означает как раз таки «Жестокость»), Константин изливал на них все грехи, ведь хоть Эт’сидиан и начал обретать более благородный облик, всё же нечестивые тут всё равно были. А потому их ожидала расплата. Однако жестокость не означало несправедливости. А значит, после того как был излит суд, ученик Бэйна обратился к остальным, говоря, что во тьме их ожидает новое бытие, что для них это будет наградой. Да, это было приятно слышать, и всё же люди продолжили взывать к милосердию бессмертных, умоляя их не делать того, о чём они обещали, ведь они были заражены ложью о том, что загробная жизнь — это вечное рабство и непереносимые страдания. Но растрачивать время на то, что переубеждать всех их, они не стали. Тем более, что через пару мгновений все эти люди сами убедятся в обратном. Когда тёмные благословения Константина закончились, начался суд. Пятнадцать бессмертных, вооружившись либо физическими оружиями, либо сотканными из зелёного пламени смерти, принялись настигать и хладнокровно лишать жизни всех, кого повстречали. Шестнадцатый зордалод стояла на главной площади, сомкнув очи и слушала мёртвых, как они взывают к ней и умоляют даровать им свободу. Руководя воскрешающей силой зора, она увеличивала количество тех, кто несли освобождение и казнь. С каждый новым мигом этот город всё быстрее и быстрее начал наполняться совершенными бессмертными.

Конечно же, самым желанным мигом в этом суде было уничтожение сурана. Загрис лично предстал перед городской ратушей, закрытой со всех сторон. Двое стражников, увидев перед собой лича, впали в ступор. А могущественная аура угнетения, которую тот источал, обращала этот ступор в самый настоящий паралич, так что эти двое так и остались стоять, когда зоралист приблизился к дверям. Однако двери его волновали сейчас меньше всего. Лич поднял голову и повстречался взглядом с тремя лицами, которые таращились на него из окно второго уровня. Все трое были до жути напуганы и боялись что-либо поделать. Тогда Жестокий совершил прыжок и, выставив свой двуручник острием вперёд, влетел в окно и поразил жену городского управляющего, потому что она стояла посередине. Суран и его дочь разлетелись в разные стороны. Загрис в упор смотрел в глаза жертвы, пока жизнь в них не прекратилась. Девушка завизжала. Лич в тот же миг глянул на неё своим взором, переполненным зора, и зелёный дух воздействовал на неё так, что она оказалась парализована и не могла ничего, даже дышать. В это же самое время энергия силы смерти перетекала из меча в тело жены городского управителя, так что женщина оживала. Мужчина стал упрашивать, чтобы зоралист оставил его дочь в покое, а забрал его вместо неё. Лич, ещё немного посмотрев за тем, как всё меньше жизни остаётся в девушке, перевёл свой взгляд на самого ничтожного врага. Ужас в тот же миг сковал его, так что он не мог вообще пошевелиться. Лич считал ниже своим достоинством что-либо отвечать ему. Ему, этому огромному куску нечестия, переполненного пороками настолько, что он, того и гляди, скоро лопнет. Посмотрев на него пару мгновений, Загрис вынул клинок из бессмертной. Суран, увидев, что его жена продолжает стоять после того, как меч, поддерживающий её, был убран, ужаснулся ещё сильнее. Лич покинул это скверное место, напоследок направив созидающую силу смерти в тело дочери. Суран попытался подняться на ноги и убежать, пока его домашние превращаются в нежить. Однако он не знал, что процесс уже завершился. А потому, как только он ринулся к выходу из этого помещения, его жена метнулась к нему и, схватив за руку, отбросила в противоположную сторону. У пузатого мужчины чуть не остановить сердце от того, что сейчас произошло. Сидя на полу, он глядел на то, как мерно полыхало зелёное пламя в глазах его жены. Но после стряхнул это наваждение и принялся умолять её, пытаясь взывать к их любви. Однако ему пришлось прерваться, когда его, как он думал, мёртвая дочь подняла голову. В глазах её также пылал зелёный пламень смерти. Миг — и она уже стоит на ногах возле своей матери и также смотрит на него. Суран принялся опять умолять их. Но жуткий голос женщины заговорил с ним: «Мы вели скверный образ жизни. Мы купались в роскоши и власти, но совершенно не обращали внимания на потребности тех, кто нас окружал» Девушка подхватила её слова: «Мы занимались такими мерзкими делами, что даже удивительно, как земля сносила нас» Снова заговорила жена: «Мы заслужили это. Мы станем бессмертными через наказание» Завершила этот монолог дочь: «Прими это наказание с достоинством»

Целый толнор и даже чуть больше понадобилось для того, чтобы обратить Эт’сидиан в некрополис. Город, за чистоту которого боролся Загрис, теперь обратился обителью бессмертия. Были воскрешены также и те, кто погибли давно и были сброшены в ямы, вырытые за пределами этого поселения. Так что бессмертных тут было очень и очень много. Однако завершающие этапы становления некрополиса происходили уже без зордалодов. Они смотрели на это зрелище со стороны, потому что Кивтикиан был с ними. После того, как последний бессмертный был воскрешён, тьма начала образовываться в небесах, а из раскрытых врат сочился зелёный туман. Вампир сказал: «Ну вот и всё, город, в котором я обрёл пристанище, населён бессмертными» После его слов зордалоды направились на юг. Он, ещё немного поглядев на это, двинулся за ними следом. В его голове продолжались размышления.

В Хат’румбере росла паника. Известия о том, что Лордиалех и вся западная часть их страны пали, наконец-то, достигли ушей простых людей. И теперь все готовились к пришествию бессмертных. Кто-то уже заканчивал сбор вещей и направлялся вместе со своей повозкой на выход из города. Кто-то пока что ещё метался из стороны в сторону, иные просто брели по дорогам, потеряв всякую надежду. Но в одном они все были похожи: нет среди них ни одного праведника. Большинство было настолько погружено в свои дела, что не замечали никого и ничего вокруг. И лишь некоторые обращали внимание на то, что смерть уже здесь. Пятеро мрачных некромантов, не скрываясь ни от кого, шагали по главной дороге. Те, кто видели их, настроились лишь ещё быстрее покидать город. Однако никуда они не денутся, ведь зелёное марево смерти окружило Хат’румбер и никого не