меня своим телом, вызвали дрожь наслаждения. Он углубил поцелуй, прикоснувшись к моему бедру, впиваясь пальцами в плоть. Я запустила руку в его влажные волосы и задохнулась, когда он провел языком по одному из моих острых клыков. Пробежала еще одна сильная дрожь, и моя спина выгнулась дугой, прижимаясь к его груди. Я и не подозревала, что мои клыки могут быть такими чувствительными.

— Это не помогает быть менее отвлекающим. — Кас провел своими губами по моим. — Думаю, ты скучала по мне.

Я провела рукой по его шее.

— Да.

Он прижался лбом к моему.

— Очень.

— Всегда.

Его губы изогнулись в улыбке.

— Я тоже скучал по тебе. Почти уверен, что действовал всем на нервы, говоря о том, что мне нужно вернуться к тебе.

— Даже Киерану?

— Думаю, он научился просто не обращать на меня внимания. — Он поцеловал уголок моих губ, и я поняла, что это в какой-то степени невозможно. Нам потребовалось некоторое время, нам троим, чтобы понять, что никто никогда открыто не обсуждал некоторые вещи, связанные с Присоединением. Одним из них был тот факт, что наши тела словно синхронизировались друг с другом. Вернее, их тела синхронизировались с моими. Но еще одна вещь — это способность Каса и Киерана улавливать не только эмоции друг друга, но и мои. И хотя Киеран считал это забавным проявлением Кармы, меня очень раздражало, когда они чувствовали изменения в моем настроении.

Особенно, когда они решались высказаться по этому поводу.

— Мне кажется, Нетта в какой-то момент собиралась меня укусить, — продолжил Кас. — Просто чтобы заткнуть мой рот.

— Она бы никогда.

— Правда. — Он поцеловал другую сторону моих губ. — И укусила.

Я рассмеялась, но звук быстро затих, когда я отвела его голову назад, встретившись с ним взглядом.

— Ты… нашел его?

Нашел ли ты их, не было сказано.

— Нет, — тихо сказал он, сжав мое бедро. — Город огромный. У нас еще есть большие районы для проверки, а он знает расположение и где спрятаться, когда не хочет, чтобы его нашли… они оба знают. Но мы их найдем.

Я выдохнула, долго и медленно, кивнула, позволяя своим чувствам распространиться на него. У Каса было так много слоев. Увядающая сладость его веселья. Насыщенный вкус корицы — гордость. Шоколад и ягоды — любовь. Но под всем этим я ощущала терпкую колючесть разочарования.

— Я могу попытаться использовать…

— Давай не будем пытаться, — вклинился он с дразнящей ухмылкой. — Нам совершенно не нужно повторение того, что случилось в прошлый раз, когда ты попыталась использовать сущность Первородного для того, для чего обычный человек не стал бы.

— Я хотела бы знать, кто решил, для чего использовать сущность, а для чего нет.

— Твой дедушка? — предположил Кас. — Бабушка?

Мои глаза сузились.

— Не впутывай логику в этот разговор. Обычно этим занимается Киеран. Или, по крайней мере, Нейл.

Кас фыркнул.

— Никто из нас не хочет еще одного неожиданного визита твоей бабушки. — Сделав паузу, он вздрогнул. — Или Нектаса.

— Не думаю, что кому-то из них нравится, когда их называют бабушкой или дедушкой, — сказала я, и было странно даже думать о них так, поскольку ни один из них не выглядел намного старше нас. — И если Тони смогла пережить мгновенное состояние заморозки, то и они смогут.

Он выгнул бровь, глядя на меня.

— Отлично. — Опустив руки на кровать, я вздохнула. — Я не буду пытаться.

Кас усмехнулся, опустив подбородок, чтобы провести губами по моим.

Это быстрое прикосновение губ быстро переросло в нечто бесконечно большее, оставив нас обоих бездыханными и желанными.

— Что это с тобой и такими хитрыми, крошечными бретельками? — спросил Кас, спуская бретельки с моих рук, обнажая грудь.

— Я… я не знаю, — задыхалась я, когда его губы танцевали по обнаженной коже, облизывая и покусывая, пробуя на вкус. В мою кровь ворвалось тепло, и в глубине груди вместо льда запульсировала сущность. — Просто так их делают.

— По-моему, это ложь. Ты изменила их только для того, чтобы помучить меня. — Его рот сомкнулся на кончике моей груди, вызвав из меня вырвавшийся у меня стон. — Черт, — простонал он, поднимая голову. Его щеки резко выделялись, когда он провел клыками по нижней губе. — Хотя я их люблю.

По моему горлу и груди разлился приятный румянец.

— Я не думаю, что ты все еще говоришь о бретельках.

На его правой щеке появилась ямочка, а по лицу расползлась медленная полуулыбка. Он посмотрел на меня сквозь густые ресницы, его глаза были цвета жидкого золота.

— Знаешь, о чем я подумал? — Он встал на колени.

— Только боги знают, о чем… — Я запнулась, когда он потянулся за спиной, схватил в кулак рубашку и стянул ее через голову. Мышцы на его плечах и груди напряглись, когда он отбросил одежду в сторону. Мой взгляд скользнул по очерченным линиям его груди и тощим, туго свернутым мышцам его живота, когда его руки взялись за застежку на кожаных штанах. Он стянул их на бедрах. Мои губы разошлись в резком вдохе, когда меня охватило непристойное трепетное желание.

— Похоже, не я один отвлекаюсь, — прокомментировал он, приторно-сладкий всплеск его веселья щекотал мой язык. — Возможно, тебе будет легче внимать моим словам, если ты воздержишься от разглядывания моих мужских достоинств.

— Мужских достоинств? — Я подавила смех. — Ты только что пялился на мою грудь!

— Мужественность звучит лучше? — возразил Кас, когда его руки взялись за подол моей темно-зеленой ночной рубашки. — И я пялился на бретельки.

— Лжец. — Я прикусила губу, когда он задрал подол платья, грубые ладони скользили по шрамам на моих бедрах. — И нет, я бы предпочла, чтобы ты не называл это мужественностью или мужскими достоинствами.

— Тогда как…? — Он сделал паузу, чтобы наклонить голову и взять в рот набухший пик моей груди. — Твоя грудь выглядит одинокой, — объяснил он. — Как бы ты предпочла, чтобы я это называл?

— Член? — прошептала я.

Его взгляд переместился на меня.

— Скажи это еще раз.

Мои щеки потеплели.

— Член.

Ухмылка Каса была прямо-таки непристойной.

— Как, черт возьми, ты можешь заставить это слово звучать так… очаровательно невинно?

Я закатила глаза.

— Я не знаю, как и почему мы вообще об этом говорим.

— Это ты начала.

— Я не начинала.

— Тогда это я? Виноват. — Его губы разошлись, когда он разглядел кружевное нижнее белье, которое я носила в том же цвете, что и платье. — Прелесть, — пробормотал он. Мои бедра дернулись, когда он провел пальцем по тонкому, покрытому кружевом краю. — Очень красиво. — Эти горячие глаза поднялись на меня. — Тебе нравится?

— Нижнее белье?

Он кивнул.

— Наверное, да, — ответила я, подумав,