Я встал за спиной Пэта, который, широко расставив ноги, возился с телом. Возможно, в последний момент он меня и услышал, только это уже не важно. Перебросив револьвер в левую руку, я сжал в правой резиновую дубинку и аккуратно, почти любовно ткнул Пэта в висок.

Пэт Рил рухнул поперек тела Мэтсона, головой между его ног. Шляпа укатилась в сторону. Пэт не шевелился. Я перешагнул через него, раскрыл дверь и выбрался из квартиры.

Разыскав на Вестерн-авеню телефонную будку, я позвонил в полицейское управление. Фиалка Макджи как раз собирался уходить.

– Как фамилия братишки твоей сестры, который работает в бульварной газетенке Бэй-Сити?

– Кинкейд, его зовут Кукленок Кинкейд. Совсем еще малыш.

– А сейчас он где?

– В мэрии ошивается, криминальную хронику ведет, а что?

– Я видел Мэтсона. Знаешь, где он остановился?

– He-а, он мне только телефон дал. Ну как впечатление?

– Чем могу, помогу. Ты вечером дома?

– А как же! В чем дело?

Я без дальнейших объяснений сел за руль, погнал на побережье и часам к девяти прибыл в Бэй-Сити. Полицейское управление занимало полдюжины комнат в здании мэрии, которое выглядело так, словно его строили по заказу плантаторов из южных штатов. Пробившись сквозь стайку молодых проныр, я оказался в вестибюле, где горел свет и стояла конторка, а в углу притаилась мини-АТС, за которой сидел парень в форме.

Едва я прислонился к конторке, как мужчина в штатском, без пиджака, но с наплечной кобурой размером с деревянную ногу, оторвал глаза от газеты, не повернув головы, сплюнул в плевательницу и протянул:

– Да?

– Я ищу Кукленка Кинкейда.

– Ушел перекусить. Сейчас я за него, – коротко и сухо объявил штатский.

– Замечательно. А пресс-центр тут есть?

– Ага, рядом с сортиром. Показать?

– Эй, расслабься, я же с миром к вам приехал!

Штатский снова сплюнул в плевательницу.

– Пресс-центр в конце коридора, но там никого нет. Кукленок должен скоро вернуться, если, конечно, в бутылке шипучки не утонет.

В вестибюль вошел хрупкий парнишка с нежно-розовым лицом, невинными глазами и недоеденным гамбургером в левой руке. Шляпа – точь-в-точь как у бравых репортеров в кино – была лихо заломлена на аккуратный белокурый затылок. Ворот рубашки расстегнут, галстук съехал набок, а его концы болтались поверх пиджака. Из образа бравого репортера выпадало лишь совершенно трезвое состояние.

– Ну, есть новости? – как ни в чем не бывало спросил он.

В третий раз сплюнув в личную плевательницу, темноволосый здоровяк в штатском объявил:

– Наш мэр якобы сменил кальсоны, но это только слухи.

Хрупкий парнишка растянул губы в улыбке и отвернулся.

– Эй, Кукленок, – позвал коп, – этот тип к тебе приехал!

Откусив от гамбургера, Кукленок поднял на меня полные робкой надежды глаза.

– Я друг Фиалки, – отрекомендовался я. – Где можно поговорить?

– В пресс-центре, – сказал он.

Темноволосый коп смерил меня пристальным взглядом. Судя по выражению лица, его так и подмывало затеять драку, и меня он считал вполне подходящим кандидатом.

Пройдя коридором в глубину здания, мы свернули в комнату с длинным обшарпанным столом, тремя или четырьмя деревянными стульями и кучей газет на полу. На краю стола стояло два телефонных аппарата, а на каждой из стен, аккурат в центре, висели засиженные мухами портреты: Вашингтон, Линкольн, Хорас Грили[46] и еще какой-то тип. Кинкейд закрыл дверь, уселся за стол, закинул ногу на ногу и дожевал гамбургер.

– Меня зовут Джон Далмас, я детектив из Лос-Анджелеса. Как насчет того, чтобы прокатиться к дому семьсот тридцать шесть по Альтаир-стрит? По дороге расскажешь о деле Австрийса. Или, может, позвонишь Макджи, пусть нас представит? – Я вручил ему визитку.

Розовый юнец проворно выбрался из-за стола, сунул визитку в карман, даже не взглянув, и прошептал мне на ухо:

– Подождите!

Кинкейд неслышно подошел к портрету Хораса Грили, снял со стены и нажал на скрытый за ним черный квадрат. Квадрат продавился: краска была нанесена на ткань. Парень многозначительно поднял брови, и я кивнул. Портрет вернулся на место, а Кукленок – за стол.

– Микрофон, – вполголоса объяснил репортер. – Даже не представляю, кто, где и когда меня слушает и вообще работает ли эта штуковина.

– Хорас Грили бы оценил, – заметил я.

– Угу. В управлении сегодня тихо, так что прокатиться можно. В крайнем случае Ал де Спейн меня прикроет, – сказал Кукленок, не понижая голоса.

– Тот брюнетистый здоровяк? У него проблемы?

– Его в патрульные понизили! Сегодня Ал вообще не дежурит и околачивается здесь без дела, но настроен решительно, и ни у кого в управлении не хватает пороха отправить его домой.

Я удивленно приподнял бровь в сторону микрофона.

– Все в порядке! Надо же подкинуть им пищу для размышлений! – Кукленок подошел к грязной раковине в углу, намылил руки древним обмылком, тщательно ополоснул и вытер носовым платком.

Дверь распахнулась. Седой тип среднего возраста смерил нас с порога пустым, ничего не выражающим взглядом.

– Добрый вечер, шеф! – поздоровался Кукленок. – Вы что-то хотели?

Начальник полицейского управления изучал меня с явным неудовольствием. У него были глаза цвета морской волны, упрямый, напоминающий тугую полоску рот, лисий нос и проблемная кожа. Мм, для копа он, пожалуй, мелковат.

– Это кто? – чуть заметно кивнув, осведомился начальник полиции.

– Друг моего зятя, частный детектив из Лос-Анджелеса. Его зовут… Сейчас посмотрим! – Кинкейд отчаянно шарил по карманам в поисках визитки. Господи, он даже имени моего не запомнил!

– Что?! – резко переспросил Андерс. – Частный детектив? По какому делу вы сюда приехали?

– Я не говорил, что приехал по делу.

– Ладно, – кивнул шериф. – Рад слышать. Всего хорошего! – Он быстро вышел, захлопнув за собой дверь.

– Шеф Андерс – парень что надо! – с жаром произнес Кинкейд. – Лучше не бывает! – В тот момент он больше всего напоминал испуганного кролика.

– В Бэй-Сити лучше и быть не может, – громким эхом отозвался я.

Казалось, Кукленок вот-вот потеряет сознание. Мы вышли через главный вход, сели в мою машину и уехали.