Непонятно утверждение Шпета несколько лет спустя: феноменологизм и трансцендентализм опровергаются

«наличием языкового мышления»,

«наличием смысла»

и

«самим фактом бытия значащих „ощущений“ среди прочих „ощущений“» (Шпет 1927: 62).

Если для феноменолога понятие о вещи важнее самой вещи, ибо составляет ее сущность, то Шпет должен определить отношение понятия к слову. Он делает это, обращаясь к идее Гумбольдта и Потебни о внутренней форме слова, хотя и порицает их за кантианство (!) (трансцендентализм).

«Потебня компрометировал понятие „внутренней формы“ слова» (Шпет 1989: 447).

Так, на первый план в действие выходит образ, на время оттесняя понятие, хотя тут же утверждается, что

«образ – не представление» (там же: 450).

«Представление же слова не значит, представление словом только вызывается, пробуждается» (там же: 451)

– таково соотношение между представлением и его сущностью – образом. Образ – содержательная форма, равновеликая (равноценная) понятию:

«Образ предицируется <…> и образ понимается» (там же: 445),

что отличает его от психологического явления, от представления.

«Задача логического понятия – ясность и отчетливость» (там же: 447).

Но образ в понимании Шпета уже есть понятие, и в связи с этим

«в поэзии <…> троп оказывается аналогом понятия, как идеал – предметною формою содержания, оформляемого в „образ“ или в троп как словообраз, под конститутивным руководством внутренней художественной поэтической формы» (Шпет 1927: 149).

Прекрасный пример тропа – соотношение формы и содержания. Шпет приводит пример:

«Воздушный океан по форме такое же понятие, как и атмосфера, а атмосфера (греч. ατμος ʽпарʼ и лат. sphera ʽшарʼ) такой же троп, как воздушный океан. Особые, новые поэтические формы образуются только из взаимного отношения этих слов, и последних – к действительности. В познавательных, логических целях это отношение к действительности – прямое и непосредственное <…> опосредственное одним словом через другое. В этом отношении – вся суть, но сколько это отношение есть отношение объектов, оно по форме – объективно» (там же: 183) –

«и это наше утверждение – не своего рода социальный феноменализм, а подлинный социальный реализм» (там же: 195).

Что «это – реализм», подтверждается дальнейшими рассуждениями.

«Вещи имеют право быть называемыми по концептам, если между вещами и концептами есть взаимное соответствие (соотношение идеи и вещи – основная сфера интересов реалиста. – В.К.). Так как и сами слова, будучи называемы, называются как вещи или как концепты, то вопрос и сводится к взаимному отношению концептов и вещей, ничего третьего не существует (для реалиста. – В.К.). Если мы знаем вещи только через концепты – а иначе, в самом деле, как нам их узнать? – то или мы верим (наивный фидеизм), что концепты с большею или меньшею точностью отображают вещи, дают более или менее хорошие копии неведомых оригиналов (агностицизм), или концепты ничего не отображают, не даны мне как некие копии или образы вещей, или мы допускаем (гипотетизм), что концепты нами же самими созданы, содержат в себе вещи, которые для нас суть ничто иное, как явления (субъективный идеализм). Если мы примем первый член дилеммы, мы утверждаем права вещей в их концептивной отображенности называться всячески, в том числе и „вещами“, а если примем второй член, то те же права принадлежат концептируемой, что значит здесь – нами конституируемой феноменальности» (там же: 133)

– а это и есть гносеологическая дилемма Канта (рассудок узурпировал права вещей, или наоборот – чувством мы следуем за вещами). «Концептивные формы» для Шпета – формы классификационные (род, вид) (там же: 107 – 108). Очень точно определяется релятивная концепту форма – понятие.

«Понятие как результат (!) в своей концептивной форме только потому и определяется свободно от противоречия, что оно – момент, покой (!), но противоречие в нем есть, заключено в нем имплицитно как его потенциальная энергия (энтелехия? – В.К.). Всякое раскрытие понятия в форму любого предложения синтетического типа есть эксплицирование противоречия» (там же: 110).

Напротив, внутренняя форма для Шпета есть безотносительная исходная форма формирования слова (его значений) (там же: 114). Это – закон формы.

«Этот, заложенный в самой глубине понятия (!), принципиальный базис (!) его является тем цементирующим началом для всякого эмпирического слова-понятия, который мы вправе рассматривать как осуществление закона образования понятий, их формального в их формальных особенностях, начала, или формы их формирования, последней, безотносительной, внутренней формы, или внутреннего закона» (там же).

«Связь слова со смыслом есть связь специфическая. Она является „родом“, а не подводится под род» (там же: 380).

Слово – смысловой род – по отношению к своим содержательным формам,

«слова – не свивальники мысли, а ее плоть. Мысль родится в слове и вместе с ним. Даже и этого мало – мысль зачинается в слове» (там же: 397).

Такую позицию можно было бы назвать номинализмом, но останавливает неизвестное прежде (например, Потебне) соотношение «слово – мысль». Речь идет не об их адекватности по отношению к «вещи» (точка зрения чистого номинализма), а о функциональной связанности слова и мысли. Важны не слово или мысль сами по себе, а координация, соотношение между ними, возникающее в каждый данный момент общения или мышления, важны противоречия между ними: различие важнее сходств, ибо точнее вскрывают «существенное в каждом из сравниваемых типов» (Шпет 1917: I, 15).

8. Слово и понятие

Г. Шпет верен феноменологической точке зрения:

«всё совершается логически» (Шпет 1927: 12),

«всякое словообразование есть суждение» (там же: 74),

а синтетическая эволюция совершается в рамках предложения (там же: 110) – не слова. Слово – всего лишь «хранитель информации» и «род», порождающий содержательные свои формы. Шпет вынужден говорить об образе, поскольку без образа (внутренней формы, о которой речь) не возникает нового понятия. Слово-образ и слово-понятие различаются.

«Слово есть знак sui generis <…> это архетип культуры и ее принцип» (там же: 380).

Как знак, слово имеет и значение, и смысл. В последнем случае

«слово-образ отмечает признак вещи, „случайно“ бросающийся в глаза, по творческому воображению. Оно – всегда троп, „переносное выражение“, как бы временное, когда и пока прямого собственного еще нет; „прямого“, т.е. прямо направляющего на значение; или когда есть и прямое, но нужно выразить его именно