Ира рефлекторно двигала бедрами навстречу Тимуру, увеличивая глубину проникновения. Все мышцы были напряжены настолько, что их начинало сводить сладостными судорогами, организм наполнялся неукротимой энергией, способной разрывать на части, но Ирина уже не могла остановиться, желая окунуться в это безумие с головой.

Громов глухо и хрипло рычал, с каждым последующим толчком ускоряя темп. Крепко прижимая Иру к себе, он рвано вдалбливался в ее податливое женское тело, слегка потряхивающееся в любовной лихорадке. Окутанная облаком эйфории, она больше не в силах была управлять собой, целиком и полностью принадлежала Тимуру, а он, как умелый кукловод, умышленно подводил ее к краю пропасти.

Несколько выверенный толчков, и мир ее замер. Протяжно застонав, Ирина взлетела к небесам и рассыпалась на миллиарды атомов. Множество разноцветных вспышек полыхали в сознании, а кости приятно ломило от перенапряжения. Коснувшись высшей точки удовольствия, она так же стремительно вернулась обратно на землю и, шумно выдохнув, словно очнулась ото сна.

Ощутив, как мышцы ее лона ритмично сокращаются, Громов стиснул зубы и продолжил движение, упиваясь ее оргазмом и помогая ей продлить этот головокружительный момент блаженства. Как только Ира обмякла в его руках, Тим наконец позволил себе окунуться в нирвану. Войдя до самого основания, он, что было сил, стиснул ее в объятьях и излился внутрь. Такого фееричной разрядки Тимур никогда не испытывал, все чувства обострились до невозможности, болезненно отдаваясь в каждой частичке тела.

Уткнувшись в шею Ирины, он отметил, как бешено пульсирует жилка, и принялся с упоением целовать любимую женщину в благодарность за подаренные чувства. Едва касаясь губами, поднялся к уху и, нежно проведя по нему языком, проговорил:

— Ты потрясающая… Невероятная… Ты только моя…

— Только твоя… — охотно согласилась она. Невероятные, ни с чем не сравнимые ощущения заполнили все ее существо, и соленая капля скатилась по щеке.

Громов аккуратно собрал ее губами, приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза, считывая настроение.

— Ириш, ты чего? Я сделал что-то не так? — Он подумал, что в порыве страсти мог причинить ей боль.

— Нет, — улыбнулась Романова, пытаясь взять переполняющие ее эмоции под контроль. Она была счастлива. Просто по-женски, по-настоящему.

— Тогда что, плохо? — допытывался Тимур, намереваясь разобраться сразу, чтобы между ними не возникало никакой недосказанности.

— Наоборот, мне очень хорошо, так хорошо мне никогда не было, — честно призналась Ирина.

— Мне тоже, — улыбнулся Громов в ответ и, мягко поцеловав Ирину в губы, перекатился на бок, помогая ей удобно устроиться на его груди.

Московская область

Свернув в лес, Стрельцов переключил свет фар на дальний и снизил скорость. Столько раз ему приходилось бывать в этих местах… Практически каждый привезенный соглашался на все после шоковой терапии. Золотов не исключение, он был таким же тюфяком, как и остальные, — расплачется и будет молить о пощаде, на коленях поползет извиняться к Вере, уж Олег-то об этом позаботится.

Съехав с проселочной дороги, он прокатился еще несколько метров и остановился. Неторопливо надел кожаные перчатки, взял бутылку воды и пистолет, который забрал у Золотова, и вышел из машины. Открыв багажник, Стрельцов выплеснул содержимое бутылки Максиму на лицо, и тот сразу же очнулся. Мучительно простонал, потирая ушибленное место.

Олег не стал с ним церемониться и, схватив за шкирку выволок, из багажника и толкнул на освещенный фарами участок леса.

— Вылезай, приехали, — грубо бросил он, до боли кулаки сжимая кулаки — нестерпимо хотелось съездить по его физиономии.

— Какого хера? — воскликнул Золотов, пытаясь понять, где он и кто стоит рядом с ним. — Стрельцов? Ты зачем меня сюда привез, придурок?

Вместо объяснений Олег замахнулся и ударил его в челюсть. Макс не удержался и упал на землю, кровь брызнула из рассеченной губы. Он хотел было ответить противнику, но в глазах двоилось, встать на ноги не получалось.

— Иди сюда, сучонок! — Стрельцов вновь поднял его за шкирку и собрался нанести повторный удар, но Максим умудрился увернуться и врезал ему в нос.

— Остынь, ты че устроил? Жить, что ль, надоело? — недоумевал Золотов, мысленно закатывая неприятеля в асфальт.

— За то, что ты сделал с Верой, тебя убить мало! — сквозь зубы процедил Олег. От одной только мысли, что этот урод прикасался к Вере, сводило скулы.

— И чего такого я с ней сделал? Трахнул просто. Так она сама хотела, так стонала… — нарочно доводил его Макс, уверенный в том, что Смирнова сама с ним заигрывала — он просто сделал то, чего хотели они оба.

— Ах ты… — Стрельцов окончательно потерял контроль над эмоциями и, повалив Золотова на землю, принялся наносить сокрушающие удары один за другим. Выплескивая все, что накопилось, он не думал о последствиях. Просто бил, просто убивал.

Максим понимал, что в таком состоянии явно проигрывает сопернику и тратил силы лишь на защиту, свято веря в то, что и несколько дней не пройдет, как он засадит этого идиота лет на десять, да еще и в петушиную камеру.

Первая волна гнева утихла, и Олегу удалось взять себя в руки. Он прекрасно помнил, зачем приехал.

— На колени вставай, урод, — приказал, стирая с себя капли крови.

— Ниче не треснет? — Золотов не намерен был унижаться. Тело болело настолько сильно, словно побывало в мясорубке.

— Не хочешь по-хорошему? Ну ладно, — Стрельцов достал пистолет и, передернув затвор, направил на Максима.

— Я сказал, на колени.

— Да пошел ты!

Такого упорства он не ожидал. Мысли лихорадочно метались в голове, но решение не находилось. В его планы совсем не входило убивать Золотова…

Воспользовавшись этим замешательством, Макс набрал в ладонь песок, вскочил, как мог, быстро и, кинув его в лицо Олегу, поковылял к лесу в надежде скрыться в темноте.

— Сука, — завопил Стрельцов и, кое-как продрав один глаз, не раздумывая, нажал на курок.

Громкий выстрел, и жгучая боль пронзила область солнечного сплетения, с каждой секундой охватывая все больше пространства. Золотов не устоял на ногах и рухнул лицом вниз. Каждый вздох давался с трудом, раздирал легкие на части. Захлебываясь кровью, он не мог пошевелиться и постепенно начал терять чувствительность. Осознавал, что это конец, — ему уже не выбраться. Но, вопреки ожиданиям, вся жизнь не проносилась перед ним, да и нечего было вспоминать. Макс, в общем-то, и не жил по-настоящему: все откладывал на потом, думал, успеется… Не успелось. Оставшись один на один со смертью, он жалел лишь о том, что не успел помочь Мирославе. Перед глазами возник ее образ. Но не в тот злосчастный вечер, а в клубе. Как она задорно смеялась с подружками… А он взял и сломал ее… Горячая капля скатилась по щеке. Лужа багровой крови растекалась по холодной земле.