Он протянул руку, отодвигая едва видневшуюся ветку скаббарка в сторону, чтобы не врезаться в нее лицом, и подавил желание зарычать на своих людей, чтобы они были тише. Они уже вели себя так тихо, как только могли, пробираясь сквозь такое дерьмо, и, черт возьми, намного тише, чем бедные проклятые кавалеристы, которые пробивались сквозь это же дерьмо весь день напролет. Паскейл никогда особо не заботился о деснаирцах, но эти парни сегодня заработали свое жалованье, и…

* * *

— Стоять! Стоять!

Капитан Мейкел Карнинко вскинул голову, услышав крик, и узнал голос сержанта Дейвина Силвеллы. Карнинко командовал ротой А 3-го батальона 12-го конного полка, а Силвелла был старшим сержантом в его втором взводе. Он также был опытным, уравновешенным человеком — не из тех, кто шарахается от теней. И это означало…

Раскат грома и ослепительная вспышка первого «фонтана Шан-вей» подтвердили предупреждение сержанта.

* * *

Паскейл грязно выругался, когда вслед за первым прогремели новые взрывы.

Его полк еще не сталкивался с «Кау-юнгами» еретиков, но он обсуждал их с офицерами, которые имели такой опыт. Даже если бы он этого не сделал, крики, донесшиеся от его передовых разведчиков, сказали бы ему, с чем они столкнулись.

Теперь он мог слышать крики с акцентом, который определенно не был доларским или деснаирским, с дальней стороны от взрывов.

— Найди полковника Камелку! — рявкнул он, схватив своего гонца за плечо. — Скажи ему, что он и полковник Одвиар нужны мне здесь сейчас же!

— Да, сэр!

С позиции еретиков зазвучал горн, и полковник Паскейл полез в карман за свистком.

* * *

В колонне Паскейла было четыре пехотных полка. Все они были доларскими, вдвое больше по численности своих деснаирских коллег и на тридцать процентов больше, чем чарисийский батальон, но после столь долгого времени ни один из них не был полностью укомплектован. Их общая численность должна была составлять почти пять тысяч шестьсот человек; на самом деле у них было немногим более четырех тысяч. Но они были ветеранами, и у каждого из них была винтовка со штыком, и среди них не было ни одной пики.

Позиция чарисийцев перед ними представляла собой не более чем грубый бруствер, извивающийся между деревьями. Инженеры и рабочие группы из двух батальонов, дислоцированных вдоль линии, срубили как можно больше деревьев, чтобы сформировать импровизированное заграждение, обращенное на восток, в котором когтистые ветви были особенно эффективны. Сваленные деревья также расчистили огневые полосы защитников… в какой-то степени. Однако темнота лишила их того преимущества, которое обычно могло бы быть у защищающихся, и у них было время установить лишь несколько мин, которые оказались столь эффективными вдоль реки Дейвин. Истинная функция разреженного минного пояса заключалась не в том, чтобы остановить атаку, а в том, чтобы служить предупреждением о периметре для защитников, и он делал именно это.

Несмотря на осознание необходимости спешки, Паскейл был слишком опытен, чтобы просто бросить своих людей вперед. Свистком он развернул свой собственный полк в штурмовую колонну, одна рота в поперечнике и пять в глубину, в то время как полк Готфрида Камелки двигался справа от него, полк полковника Матью Одвиара двигался слева от него, а полк полковника Тринта Бригсина замыкал их колонну в качестве резерва.

В этих трех передовых полках было более трех тысяч человек; в двух батальонах, защищавших брустверы перед ними, было чуть более тысячи шестисот чарисийцев, и еще восемьсот находились в резерве, и ни одна из сторон почти не колебалась.

* * *

Другие взрывы «фонтанов» и звуки свистков подсказали полковнику Льюшиану Живно, командиру 12-го конного полка, что должно было произойти. На линии фронта у него были 2-й батальон майора Жейримии Мозлира и 3-й батальон майора Гордина Липтакии, а 1-й батальон под командованием майора Кристина Режа был его резервом. 4-й батальон все еще пробивался к позициям 12-го конного полка; учитывая местность и темноту, майору Мараку и его людям было бы неплохо прибыть до рассвета.

Судя по всему, Живно мог бы использовать Марака прямо сейчас. К сожалению, армия Шайло не спросила его, когда ей будет удобнее всего атаковать.

— Сигнальные ракеты! — рявкнул он и был вознагражден свистящим, шипящим звуком сигнальной ракеты, и в этот момент он обнаружил еще один неудобный факт.

Ракета поднялась достаточно высоко, но затем врезалась в ветку псевдотополя — невидимую в темноте — не более чем в шестидесяти футах над землей, после чего резко изменила траекторию и устремилась вниз под крутым углом. К счастью, она приземлилась где-то перед 3-м батальоном, а не прямо на людей Липтакии, но когда это произошло, освещение было очень слабым.

— Найди свободное место, черт возьми!

Он услышал быстрое подтверждение и знал, что группа артиллерийской поддержки сделает все возможное, чтобы выполнить распоряжение, но, учитывая густоту леса и темноту, в лучшем случае это будет процесс проб и ошибок.

* * *

Албейр Паскейл вздрогнул, когда еретическая ракета начала свой подъем. Он видел подобные ракеты в Тесмаре. Но затем она врезалась в псевдотополь и с воем рухнула на землю. Она едва не попала в одну из рот полковника Камелки, но Паскейл подозревал, что они были так же счастливы, как и он, что она была на земле, а не отвратительно освещала их, когда они приближались к еретикам.

Он заставил себя ждать, несмотря на напряжение, терзавшее его нервы. Каждая секунда давала еретикам больше времени на подготовку, но они уже были на выбранной позиции. Дополнительное время на подготовку было гораздо более ценным для армии Шайло, чем для них, и поэтому он заставил себя стоять там, сложив руки за спиной, изо всех сил стараясь излучать спокойствие, которого он отнюдь не испытывал, пока не услышал, как слева и справа снова зазвучали свистки, объявляя, что его фланговые полки были на месте.

Тогда, и только тогда, он хлопнул своего горниста по плечу.

— Объявляйте атаку!

* * *

Доларские горны зазвучали яростно и ясно, и колонна полковника Паскейла рванулась вперед.

То, что последовало за этим, было безумием.

Никто из участников так и не смог разобраться в этом позже, хотя снарки Совы наблюдали за всем происходящим, и какая-нибудь будущая история войны, несомненно, описала бы это в деталях. В то время это была только отвратительная неразбериха, котел тьмы, вспышки оружия, кричащие люди, деревья, вздымающиеся над пологом порохового дыма, как призрачные рифы, шипение и свист пуль, а также взрывы ручных гранат и минометных мин.

Ни одно из полевых орудий 12-го конного полка еще не вышло на боевую позицию, а взвод поддержки 1-го батальона затерялся где-то в лесу между ним и большой дорогой. Полк поддерживали двадцать четыре миномета двух других батальонов, но то же самое прикрытие деревьев, которое встало на пути осветительной ракеты, сделало минометный огонь в лучшем случае проблематичным, а в худшем — опасным для обороняющихся.