шагов перенесла его сухощавую фигуру на крону соседнего дерева, и запоздавшая на краткий миг отравленная игла с тонким звоном отскочила от древесной коры. Вторая прошила листву, и, растратив смертоносную скорость, бессильно клюнула землю — старец в перьях ушел от атаки, невесомой пушинкой соскользнув вниз. Тут-то его и настигли клинки Шэчи и Ваньцин.

На сей раз, юноша и девушка применили пятую форму Семи Мечей Привязанности, норовя достать врага и на земле, и в воздухе. Му Ваньцин, с помощью Шэчи воспарив, точно птица, угрожала старцу в перьях мечом с высоты человеческого роста. Клинок ее мужа, стелящегося у самой земли в быстром беге, целил в ноги и живот Старика Синсю.

Издав напуганный возглас, Дин Чуньцю вознесся высоко в небеса диким прыжком, уклонившись от обоих ударов в самый последний миг. Едва его ноги оторвались от земли, старец в перьях свел ладони вместе, и воздух перед ним полыхнул зеленым пламенем. Словно разъяренный дракон отверз свою пасть, стремясь испепелить все вокруг, настолько мощный и жаркий сноп пламени извергся из меридианов Старика Синсю, в попытке отвратить Шэчи и Ваньцин от преследования. Те не отсупились, и даже не особо замедлили свой стремительный бросок — Инь Шэчи вновь пробил огненное облако техникой Ладони Сяояо, открывая путь себе и жене. Мгновением спустя, случилось давно ожидаемое — Дин Чуньцю не сумел вовремя преодолеть очередное препятствие. Небольшая роща грушевых деревьев, гостеприимно раскинувшая ветвистые объятия, и блестящая на ярком солнце нарядной зеленой листвой и округлыми золотыми боками созревших плодов, стала сегодня не местом отдохновения, но опасной ловушкой. Все мастерство Старика Синсю в техниках шагов не позволяло ему ни вовремя вспрыгнуть на кроны деревьев, ни достаточно быстро пробежать меж густо посаженных стволов — слишком большую скорость он взял, и слишком пологим был его полет, выносящий старца к самой кромке рощи.

— Четвертая! — со злым предвкушением вскричал Инь Шэчи. Не медля ни мгновения, он взялся за рукоять меча обеими руками, и обрушил на врага мощный удар сверху вниз.

Му Ваньцин поддержала мужа каскадом быстрых уколов и коротких режущих ударов. Ее меч плясал сотней атакующих змей, окружая Дин Чуньцю сетью стальных взблесков, и угрожая ему за малым не отовсюду. В первые же мгновения этого молниеносного шквала атак, халат Старца Синсю обзавелся множеством прорех, и часть из них окрасилась кровью.

В противоположность скоростному натиску девушки, каждый удар меча Инь Шэчи был смертельным, или, самое меньшее, калечащим. Драгоценный клинок юноши с шипением пластал воздух, стремясь развалить туловище врага пополам, отсечь конечности, или же срубить голову. Крепко удерживаемый обеими руками Шэчи за длинную рукоятку, его меч падал с неотвратимостью тяжелого клинка палача, и мощью, что, казалось, способна была расколоть гору.

Прижатый к древесной стене Дин Чуньцю был вынужден обороняться — уклоняясь от сокрушительных ударов Инь Шэчи, он отбивал многочисленные выпады Му Ваньцин спешно выхваченным из-за пояса даосским веером. Ни старец в перьях, ни наседающая на него молодая пара не прекращали двигаться — Старик Синсю пытался выскользнуть из ловушки, не дающей ему уйти техниками шагов, а Шэчи и Ваньцин неустанно его преследовали.

На волосок разминувшись с очередным тяжелым, но не очень-то быстрым ударом юного воина, Дин Чуньцю вскинул веер навстречу короткому уколу меча Ваньцин. Старец в перьях приободрился — ему понемногу удалось приноровиться к слаженным, но очень уж однообразным атакам молодой пары; к тому же, край фруктовой посадки виднелся в нескольких шагах впереди. Именно в этот миг и раскрылась коварная суть четвертой формы Семи Мечей Привязанности.

Вместо быстрого и легкого колющего выпада, клинок Му Ваньцин вознесся ввысь, и девушка с неожиданной силой рубанула наискось, из-за головы. Инь Шэчи не стал отводить свой меч для очередного богатырского замаха, вместо этого выбросив его вперед в молниеносном выпаде.

Бурые гусиные перья даосского веера Дин Чуньцю, кружась, опадали на землю, безнадежно опаздывая за отлетевшим в сторону обрубком ручки, россыпью кровавых брызг, и лоскутком кожи Старика Синсю. Халат последнего вновь окрасился алым, но много щедрее, чем раньше — в этот раз, меч Шэчи испил крови врага полной пядью острия.

Юноша и девушка не ослабляли свой дружный натиск, но все былое однообразие их атак исчезло без следа. Манеры боя Шэчи и Ваньцин то и дело сменялись, становясь то быстрыми и легкими, то мощными и сокрушительными, но неизменно оставаясь противоположными друг другу. Четвертая форма Семи Мечей Привязанности, Меч Разногласий, вопреки названию, требовала от своих практиков полного взаимопонимания. Его у молодой пары всегда было в достатке.

Атаки юноши и девушки, изменчивые, словно блики на воде, и коварные, словно змея в траве, снова и снова достигали цели, уязвляя и раня Старца Синсю. Чувствуя, как его меч в очередной раз без труда просекает шелк халата, и впивается в тело врага, Шэчи издал торжествующий крик, полный предчувствия близкой победы. Словно в ответ на этот кровожадный вопль, Дин Чуньцю тоскливо завыл, словно загнанный волк. Его руки вдруг метнулись к вороту халата, и вырвали оттуда сразу два пучка украшающих его перьев.

— Шестая! — дружно завопили Шэчи и Ваньцин — предчувствие неладного пронзило обоих морозным уколом.

Они успели вовремя — перья, каждое из которых блестело стальной иглой отравленного жала, были брошены с необычайными силой и точностью, и их полет неминуемо окончился бы смертью кого-то из молодой пары воинов, а то и преждевременной кончиной обоих, если бы не самая необычная из форм их парного боевого искусства. Именуемая Мечом Расставаний, она показалась бы малополезной многим неопытным воинам — ее единственным, но крайне весомым недостатком было полное отсутствие атакующих приемов. Однако же, для защиты от тайного оружия, стрел, и вражеских клинков, ее пользу трудно было переоценить.

Мечи молодой пары встретили все до единого снаряды, брошенные Дин Чуньцю, скоропостижно прервав их хищный полет. Старик Синсю, словно не веря в постигшую его неудачу, продолжал метать свое необычное тайное оружие, снова и снова. Безуспешно: клинки юных супругов прикрывали юношу и девушку не хуже тяжелых осадных щитов. Истекающие отравой стальные жала бессильно звенели, встречаясь со сталью же, и разлетаясь куда угодно, но не в сторону Шэчи и Ваньцин.

Отправив в сторону молодой пары последнюю горсть метательных игл, Дин Чуньцю расплылся в гнусной улыбочке, и вскинул ладони в направлении противников. В этот раз, его меридианы породили не рукопашную технику, и не сине-зеленое пламя, но нечто совершенно новое. Едва заметная дымка вспухла вокруг рук старца туманным облаком, надвигаясь на