– Если ты уверена, то я сделаю. Но мне нужно время.

Джин качает головой.

– Мне бы оно тоже очень понадобилось… Но, к сожалению, его больше нет. – Она передает ему листок. – Здесь ты найдешь все, что тебе понадобится, чтобы сделать быстрее.

Ренци берет листок и читает, а Джин ему все объясняет.

Ренци понимает, что ошибиться нельзя.

– Тебе еще что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. Ты очень любезен. Жду тебя здесь. Но не трать слишком много времени.

– А если у меня не получится?

Джин ему улыбается.

– Я обратилась к тебе, потому что тебе удавалось делать и более сложные вещи. У тебя получится.

Ренци кивает, а потом покидает палату, закрывая за собой дверь. Входит в лифт. «Она права, иногда я выпутывался и из более сложных ситуаций, чем эта. Джин знает, как мотивировать людей. А теперь посмотрим, удастся ли и мне».

– Вы Баби, верно?

Кто этот человек, который останавливает ее вот так, перед подъездом? Сегодня Баби вышла из дома чуть позже, чтобы идти на работу, но у нее не было никакой встречи, она не ждала никакого курьера. Все самые важные работы ей уже передали. Время сейчас спокойное. Или, по крайней мере, таким оно было до сих пор.

– Я Джорджо Ренци, рад познакомиться.

Он делает жест, собираясь протянуть руку, но Баби не реагирует.

– Я вас не знаю. Не помню, чтобы я вас когда-нибудь встречала.

– Да, мы встречались однажды, в ночном клубе «Гоа», но там было много народу, да и к тому же я тогда только что подрался. Это естественно, что вы меня не помните… – Ренци ей улыбается. – Во всяком случае, я очень много о вас слышал. Я сотрудник Стефано Манчини.

Баби внезапно напрягается.

Ренци продолжает:

– Стэп…

– С ним что-нибудь случилось?

– Нет, с ним все в порядке. Однако положение сложное. Его жена, Джин, очень больна.

– Мне жаль, но я не понимаю, чего вы от меня хотите.

Баби пытается понять, что знает этот Ренци, что Стэп мог ему рассказать. И, самое главное, почему он послал его к ней. Она уже готова его об этом спросить, но тут Ренци ее опережает.

– Меня послала сюда Джин. Она бы хотела с вами встретиться.

Баби внезапно бледнеет. «Как, она? Что случилось? Что ей сказал Стэп? Почему она хочет меня видеть?»

– Вот листок, который она мне дала сегодня утром.

Баби его берет. Там ее распечатанная фотография, ее расписание, все ее передвижения – даже написано, когда она забирает Массимо. Тогда Баби ожесточается, переходит в оборону. «Чего она хочет от меня? Что он ей сказал? Почему она хочет меня видеть? Мне неприятно, что она знает о моих делах, не говоря уж о моем сыне. С этим листком я могла бы заявить на нее в полицию».

– Я не думаю, чтобы она планирует о чем-то спорить. Думаю, ей хочется лишь поговорить. У нее нет сил, она умирает.

Тогда Баби возвращает ему листок. Ренци его складывает и убирает обратно в карман.

– Если вы не хотите, я вас прекрасно понимаю. Оказаться лицом к лицу со страданием неудобно. Недавно неудобно было и мне. Но теперь, когда я тут, с вами, пытаюсь вас убедить, сделать что-то для Джин, я чувствую себя лучше. Я рассуждаю эгоистически. Если бы вы пошли к ней, это было бы жестом любви по отношению ко всем… Иногда, когда мы делаем добро, это как-то заглаживает наше чувство вины. По крайней мере, так происходит со мной. – Потом он ей улыбается. – Но я должен делать добро и во многих других случаях.

Джин держит на руках Аврору, когда слышит стук в дверь.

– Войдите.

Входит Ренци, закрывая за собой дверь.

– А вот и я.

– Ну как? Как все прошло?

– Хорошо.

Джин ему улыбается.

– Я была уверена, что у тебя получится. Впусти ее и проследи, чтобы меня не беспокоили ни по какому поводу. И предупреди меня, если узнаешь, что Стэп вот-вот придет.

– Нет, не беспокойся, он занят.

– Хорошо. Можешь подождать до тех пор, пока я не закончу? Это не займет у меня много времени.

– Хорошо. Я ее впущу?

– Да.

Джин кладет Аврору обратно в коляску, садится в кресло, поправляет платье и на секунду закрывает глаза. А потом снова слышит, как стучат в дверь.

– Войдите.

И Баби входит. Так, лицом к лицу, наедине, они встречаются впервые. Джин часто ее видела, но всегда издалека. А вот Баби, наоборот, разве что на фотографиях. Они немного разглядывают друг друга. Потом Баби протягивает ей руку.

– Привет, я Баби. Мне жаль, что мы знакомимся в таких обстоятельствах.

Джин смотрит на руку, протянутую к ней. Потом смотрит Баби в глаза и, наконец, пожимает ей руку.

– Тебе что-нибудь дать?

– Спасибо, нет.

– Это моя дочь Аврора.

Баби подходит к коляске. Девочка непоседливая, она шевелится, машет ручками и ножками и наконец улыбается.

– Какая красавица…

– Спасибо. Я знаю, что и у тебя есть ребенок, Массимо. Более того, скажу честно: я видела его на фотографии. Он тоже очень красивый, и я все знаю. – Баби собирается что-то ответить, но Джин ее останавливает. – Я не хочу ссориться. Я долго все обдумывала. Это естественно, что я была зла на вас двоих, особенно на тебя, но на самом деле это потому, что, когда эти вещи случаются, человек не может посмотреть со стороны. Так вот, я пыталась это сделать и поняла, что я страшно виновата. Виновата в том, что любила человека, который не был моим.

Баби на нее смотрит, но ничего не говорит, принимая эту мысль молча.

Джин разводит руками.

– Видишь ли, я поняла эту вещь, самую главную. Что бы ни случилось, и даже если ты его разлюбишь, даже если он не останется с тобой, он будет твоим навсегда. Именно этому чувству я смертельно завидую, но знаю, что не могу ничего поделать. Это даже не поражение, а самая прекрасная природа вещей. Это именно то, чего бы я так хотела – любовь.

Баби растрогана. Ей хотелось бы, чтобы этого не было видно. Ей почти стыдно слушать эти слова, но в этом описании она узнает именно то, что испытывает к Стэпу.

Джин ей улыбается.

– Я знаю, что это так, это совсем не плохо, вы оба не виноваты, и вы зря пытались этого избежать…

– Да.

– Но теперь я хочу, чтобы ты сделала для меня кое-что важное.

Баби смотрит на нее с удивлением, но, не зная, что именно может попросить у нее Джин, решает не отвечать, а слушать.