Удивительно прекрасное воскресенье! Как приятно вздремнуть! Разумеется, я не впал в мёртвую спячку, как делают никчёмные людишки. Нет, я чутко спал и видел сон, в котором вынашивал самые коварные замыслы. Я размышлял о трёх устройствах, с помощью которых собирался отвоевать свою планету.

Только я никак не мог выбрать, с чего начать. То ли с зомбибластера – лазерного луча, который превратит всех людей в покорных солдат. То ли со звездоглота, который будет поглощать всю энергию, исходящую от сверхновых звёзд. Или котапульты (тут и объяснять ничего не нужно). Разработкой всех трёх устройств занимался мой преданный слуга Пухыпрах в секретной лаборатории в подвалах Лоттка.

Кроме того, Пухыпрах сообщал мне обо всём, что творилось на моей планете. Хвала справедливости, генерал Остроклык был в тюрьме! Но предательница Пятнашка, которую я собственнолапно спас от прозябания на Земле, правила Лоттком с небывалой до этого жестокостью. Все коты её ненавидели, и это давало мне шанс свергнуть её тиранию. Чтобы установить свою собственную.

Я потянулся, лёжа в своей комнате для раздумий, которую люди называли чемоданом, и тут лысому монстру вздумалось свалить на меня мерзкие людские покровы.

Ты за это ответишь!

Я царапнул папу-монстра и собрался спать дальше, как вдруг затрезвонил дурацкий сигнал тревоги.

Мальчишка мигом кинулся открывать входной портал. Через несколько мгновений до моего слуха донеслась варварская речь, которую противопоказано слушать любому коту.

Надеюсь, мне послышалось!

Я высунулся на лестницу и увидел, как неизвестный мне древний монстр женского пола держит на привязи то самое, что коты предпочитают никогда не видеть.

Смертельного врага всех кошек.

Лохматую ПСИНУ.

Шерсть на загривке встала дыбом. Прежде я никогда не видел этих тварей так близко. Лотток отделён от их планеты длиннющей нейтральной полосой. (Хотя однажды я очень удачно нарушил эти границы. Но это уже другая история.)

На Земле собак я видел только издали. Люди строго контролировали этих тварей. Их держали под стражей в домах или во дворах за высокими защитными барьерами, которые здесь называют заборами. Некоторые даже контролировали псов с помощью электронных ошейников!

Воспитание собак – вот то единственное, в чём люди проявляют благоразумие. Поэтому я был в шоке, когда древняя женщина совершила не поддающийся объяснению поступок. Она наклонилась и отцепила поводок от ошейника. Собака, чудовище-убийца, была НА СВОБОДЕ!

Бабушка крепко обняла меня:

– Рада тебя видеть! Как ты вырос! – Она повернулась к собаке: – Тявкинс, это мой Моммага. В Карнатаке, откуда я родом, так называют внуков.

Тявкинс ростом не доходил мне даже до колена, зато шерсти у него было столько, что не было видно глаз. И ещё он лаял как ненормальный.

– Аджи, ты знала, что у нас теперь есть кот? – спросил я бабушку.

– О, это замечательно! – ответила та. – Вот и выясним, любит ли Тявкинс котов.

Вряд ли косматый пёс подружится с моим Кошмаром, котом-диктатором из космоса. По крайней мере, Кошмар будет не в восторге от появления в доме Тявкинса.

Я обернулся и увидел, что Кошмар застыл в дальнем углу гостиной, выгнув спину. Вытаращив глаза, он вздыбил шерсть, как будто его ударило током.

Ясно. Ничего хорошего не предвидится.

– АММА! – воскликнула мама. – Ты обещала, что оставишь всех своих питомцев в Нью-Джерси!

– Я и оставила! Это приблудный пёсик. Не могла же я его бросить, когда он только-только привык ко мне. Тявкинс бы очень страдал!

Кошмар медленно крался в сторону пса. Теперь страдать придётся всем нам.

– Так, а где Аппа? – спросила мама. – Я же купила два билета.

– А Тявкинс, по-твоему, как должен был лететь? – сказала Аджи, наклоняясь, чтобы погладить пса, который по-прежнему лаял. – Радж, к сожалению, твой дедушка не приехал. Он не мог бросить работу, в отличие от некоторых. – Она кивнула на папу.

– Аджи, вообще-то, это не развлекательная поездка, – возразил тот. – Я еду работать. Как иначе я узнаю о новинках в области стильных брекетов?

Аджи закатила глаза, и папа пожал плечами:

– Давай я помогу тебе с твоей гигантской сумкой.

– В такси ещё две таких же.

Как только папа вышел, чтобы разобраться с багажом бабушки, Тявкинс внезапно заметил Кошмара и, перестав гавкать, склонил голову набок.

Я посмотрел на Кошмара, потом снова на Тявкинса. Послышалось грозное рычание, но кто его издал – кот или пёс – было непонятно.

– По-моему, они друг другу не понравились, – заметил я.

– Пусть сами разберутся, – улыбнулась Аджи.

Теперь стало ясно, что рычал именно Кошмар. Он сделал ещё один шаг навстречу собаке.

Неожиданно пёс начал рычать и гавкать прямо на Кошмара. Кот тут же развернулся и бросился на кухню, где забрался на холодильник. Тявкинс с лаем помчался за ним. Кошмар громко огрызался.

– Как странно он мяукает, – заметила Аджи.

В дом, пыхтя под весом чемоданов бабушки, вернулся папа.

– Аджи, ты не говорила, что собираешься перебраться сюда насовсем, – сказал он с опаской.

Я услышал сигнал снаружи – это подъехало такси родителей.

Мама чмокнула меня в щёку:

– Будь хорошим мальчиком – слушайся бабушку.

– И поздравляю тебя с почти наступившим днём рождения, – сказал папа, обнимая меня.

Мама обернулась у самой двери и улыбнулась мне:

– Если кое-кто поднимется к себе в спальню, то обнаружит нечто особенное. Пока-пока, сынок.

Я сидел в безопасности на холодильнике и мрачно смотрел на исходившую слюной псину, которая по-прежнему воинственно завывала: «Уфф, уфф, уфф!»

Как же нелепо выглядит этот земной пёс!

Правда, у него наблюдались зачатки разума, потому что в отличие от людей он ходил на четырёх ногах. К тому же у него имелись шерсть, хвост, усы и лапы. Но эта вытянутая, как клюв, морда не впечатляла, а короткие жиденькие усики были чем угодно, но только не сверхчувствительным органом. Вместо аккуратных треугольных ушек у него на голове висели какие-то лопухи.